Коварный губитель человеческих душ. Василий Боярков

Геннадий Петрович, честно сказать, ожидавший чего-то более сложного, и притом несколько худшего, – это не такая уж и большая проблема и в силах тебе в этом деле помощь. Но, – вдруг сказал он, уже снимая телефонную трубку, чтобы договориться с ГАИ, – как ты за такой короткий срок найдешь покупателя?

      – Я и не буду его искать, – начиная трястись в лихорадочном возбуждении от предстоящего рискового дела, произнес участковый, одновременно загораясь глазами, – просто у меня есть очень хороший друг, который не откажет мне проехать вместе в отделение Госавтоинспекции, где мы и перепишем благополучно транспорт на его имя, потом спокойно ее продадим, а налоги, начисляемые со сделки, – их пусть платит супруга.

      – Хорошо, так и поступим, – уже с успокоенным видом ухмыльнулся полковник, начиная набирать номер городской проводной связи, – иди занимайся, а как все сделаешь – мне сразу доложишь.

      Не стоит говорить, что весь последующий день Аронов находился словно на раскаленных углях, предполагая, как бы супруга не разгадала его коварные замыслы, – и когда ехал домой, чтобы, воспользовавшись ее отсутствием, забрать нужные ему документы, и когда, нарушая все дорожные правила, мчался в ГИБДД, и когда уже там, в течении целого часа, показавшегося, как век, оформлял договор купли-продажи и фиксировал эту, пусть и не сложную, но до крайности рисковую, сделку, и когда уже регистрировал право нового собственника и получал от него доверенность на продажу – справедливо опасаясь, что вот-вот войдет Лидия и, сопровождаемая адвокатом, отменит доверенность и остановит его уже в самом конце этого непростого пути. Однако все прошло, как и было спланированно, но хоть немного успокоиться Павел смог только тогда, когда ехал уже домой, имея на руках свидетельства, сопутствующие проведенному им так удачно торговому соглашению.

      Не успел мужчина зайти в квартиру, как его встретила на пороге жена, сопровождаемая одной из своих подруг, так бесцеремонно покрывающих ее тайные интрижки на стороне. Это была ее ровесница, едва достигшая тридцатитрехлетнего возраста и выглядевшая несколько полновато, носившая имя Таня (фамилию он не знал); она была едва выше своей заговорщицы, имела миловидное сверх меры круглое личико, виновато, но вместе уверенно смотревшее серо-оливковыми глазами, чем-то похожими на хитрую бестию; нос являлся маленьким, словно пуговка, и, в сочетании с тонкими, выдающими вредность, губами, дополнял внешний облик пришедшей на выручку так называемой «группы-поддержки». Аронов сразу понял, что этот свидетель, как бы он не поступил, будет явно против него, а главное, сможет наговорить такого, что никому бы не смогло и присниться, но, кроме этого, он также сообразил, что от того, как он себя сейчас поведет, будет зависеть вся его дальнейшая жизнь, в том числе, конечно, и то – останется ли он дальше на службе. Поэтому, большим усилием воли победив в себе все те негативные чувства, что просились в эту секунду наружу, он, не переступая еще порога жилища, включил на телефоне видеокамеру и только