Всё зачеркнуть. И всё начать сначала. Валерий Столыпин

подстраивают свои чувства под этот эмоциональный аккорд, переживают вместе, даже вместо героя баллады.

      Голос у исполнителя проникновенный, преисполнен сострадания и грусти. Девочки вытирают платочками слёзы, прижимаются друг к другу.

      Сентиментальный возраст. Кто в девятнадцать лет не грезит о романтических чувствах? А у многих хватает своих авантюрных увлечений, закручивающих сценарии хлеще чем в Санта Барбаре.

      – Спой ещё. Ну, пожалуйста!

      Лёшка не отказывает – поёт.

      Сегодня Маша не пришла. У неё очередная головокружительная любовь. Вот уже месяца полтора девочка сходит с ума от нахлынувших лавиной чувств.

      Лёшка переживает: как бы глупостей не наделала. Но ведь он не отец, всего лишь друг.

      Его песни сегодня не такие, как обычно. В них неразделённая любовь, страдания по упущенным возможностям, сожаления о не случившемся и утерянном. Таких песен в его репертуаре много, но раньше их было меньше.

      Неожиданно в квартиру ворвалась Маша, растерянная, но решительная.

      – Мне нужно с тобой поговорить, это срочно.

      – Присаживайся, Машико. Я же не один, погоди. Куда так спешишь? Погоди, сейчас допою…

      Ребята сразу засобирались. Время позднее, а вид у Машки довольно растёрзанный. Никто ведь толком не знает, что у них за отношения. Вроде как с Ромкой девушка гуляет, а каждый день, после свидания к Лёшке спешит.

      Кто их разберёт. С подругами своими переживаниями Машка не делится, а с ним…

      Маша бежит на кухню, ставит чайник для отвода глаз.

      Ужасно хочется заплакать, но она делает усилие над собой, не позволяя до поры расслабиться. Тем не менее, глаза наливаются влагой, а порывистые жесты свидетельствует о её возбуждённом состоянии.

      Ребята прощаются поцелуйчиками, с некоторых пор такие действия вошли в обиход, пытаются шутить, а Маша прячет от всех покрасневшие глаза.

      Скорее бы все ушли.

      В воздухе повисло облако напряжения, точнее сгусток неконтролируемой энергии, готовой вот-вот разрядиться. Никому не хочется очутиться в эпицентре скандала.

      Желание и дальше купаться в океане романтических эмоций навеянных голосом и звуками было, но даже любопытство пасует перед сигналами бедствия, посылаемыми девушкой.

      Разошлись быстро.

      Маша расплакалась, дав волю исступлённым переживаниям.

      Лёша, нервно перебирая струны, молчит. Без слов понятно Машкино состояние. Не в его правилах лезть с расспросами. Если есть, что сказать, откроется сама.

      – Я в душ, ладно? Не хочу, чтобы ты меня такую страшную видел. Дай халат.

      – Машeym, дружище, ты же знаешь, что в этом доме нет такого рода аксессуаров. Манеры мне не свойственны. В шкафу лежат рубашки. С твоим ростом они будут выглядеть пеньюарами. Выбирай любую, мойся, сколько влезет. Мой дом – твой дом. Что тебе спеть?

      – Беду.

      – Три раза. Сегодня девчонки заказывали её три раза. Неужели вам так хочется чувствовать боль и слёзы? Давай лучше спою не