В ритме твоего тела. Катерина Райдер

это преследует меня каждый день.»

      Эта была не просто песня, а переплетение музыки, голоса, боли и тягостных сожалений. Описать словами подобное невозможно, только почувствовать. Личное… определённо слишком личное.

      Марлоу продолжал петь, и с каждой секундой меня уносило всё дальше от Калифорнии. Я была где-то там и, вместе с тем, слишком глубоко здесь, увязнувшая в собственных драмах и потерях. Хриплые срывы низкого голоса болезненно хлестали душу. Я страдала вместе с исполнителем, проживая его историю. Джеймс превратился в один сплошной комок нервов, в шаровую молнию, которая могла рвануть в любой момент. Теперь он играл не просто с закрытыми глазами, а жмурился изо всех сил, словно ему было физически больно. От надрыва на лбу музыканта постоянно пульсировала вена, её было заметно даже под волосами. Он снова не существовал отдельно от музыки, слов, инструмента, став звуковой волной, единым потоком прекрасного.

      Марлоу был сердцем этой песни, он был самой песней…

      «И я знаю, что мне становится одиноко

      Когда я думаю о твоей улыбке

      И о тех моментах, когда, знаю, что

      Смог бы помочь или должен был попытаться.

      И мне жаль, что я злюсь,

      Когда осознаю, что ты потерял,

      Ты не одинок»

      Ко второму куплету у меня закружилась голова, потому что я напрочь забыла, как дышать. Казалось, будто бы моя собственная душа покинула тело и теперь стояла рядом с британцем, не решаясь к нему прикоснуться, но неистово желая этого.

      Рваные аккорды пронзали насквозь вихрем чувств и эмоций. О чём я только думала, когда попросила Джеймса спеть? Что он один из той серой массы музыкантов, которые пишут песни ради толпы? Как же я ошиблась!

      «И мне жаль, что я злюсь,

      Когда осознаю, что ты потерял,

      Но за этот страх, что я создал внутри себя, пришлось дорого заплатить.

      Ведь теперь ты дома,

      Теперь ты дома…»

      Тишина… Всё закончилось. Но еле заметные вибрации всё ещё блуждали по комнате, сталкиваясь с мебелью и стенами, рикошетя от них, возвращаясь ко мне. Я была поражена до глубины сознания и подсознания, до них же очарована и восхищена.

      Некоторое время Марлоу стоял неподвижно. Я тоже не шевелилась, просто смотрела на него. Наверное, стоило похвалить исполнение, композицию, текст, но мы оба понимали, что в данный момент слова будут лишними. К тому же, по моим глазам, в которых блестели слёзы, и так всё было понятно. Кому бы Марлоу не посвятил эту песню, он вывернул из себя душу, чтобы написать её. И за этот подвиг я безмерно его уважала. Алан выбрал правильного артиста! Нет, не артиста, музыканта! Настоящего музыканта, человека отмеченного печатью Бога.

      Эпизод четвёртый

      В главе использована песня

      Zoe Kravitz – Don't

      – Теперь твоя очередь, – неожиданно вернувшись в реальность, заговорил Джеймс, убирая гитару на стойку.

      Я вздрогнула и посмотрела на него с мерцающей паникой в глазах.

      – Издеваешься?