Точка отсчета. Ellen Fallen

что, проснувшись, я теперь лежу на кушетке в кабинете врача, которого даже не вижу. Попытавшись привстать, снова падаю на спину и сдаюсь, что уж послушаю и здесь. Приглушённый разговор и голос, отдалённо напоминающий Уайлда, только этот серьёзный и более грубый. У меня теперь все будут на него похожи, нельзя столько говорить с человеком.

      – Я рекомендую прекратить приём препарата с содержанием лития, – твёрдо говорит врач.

      – Но это невозможно, – тут же отвечает, начиная волноваться, отец, – она становится неуправляемой, иногда срывы приводят к травмам.

      – Хочу вас уверить, я сопоставил данные о структуре её мозга. Участки гиппокампа уменьшаются при биполярном расстройстве. В вашем случае при приёме этих препаратов вызывает периоды маний. Они работают по определённой схеме, сначала контролируют её настроение, только не распределяют жизненные ресурсы. Сегодня она смеётся в течение нескольких часов, завтра не сможет подняться с кровати… настолько будет вымотана. У людей, страдающих биполярным аффективным расстройством, мозг похож на «карту» поражаемых зон мозга. Мы многое знаем, но лечение практически всегда выбрано методом проб и ошибок. Литий не ваш случай, – объясняет врач. – Серое вещество, основной компонент центральной нервной системы человека, в нём содержатся клеточные тела нейронов. Самые сильные потери серого вещества наблюдаются в лобной и височной долях коры головного мозга – зонах, связанных в том числе с регуляцией функций мышления, речи и слуховым восприятием. Простым языком, Лее стало хуже.

      – Но доктор Шмидт советовал… – моя мать замолкает, всхлипнув.

      – Он ошибся, – огорчённо говорит доктор, – они все ошиблись. Лечение не должно вредить организму. Точно так же не надо экспериментировать, перетаскивая девушку из одной клиники в другую. Она провела здесь достаточно времени, чтобы я мог сделать вывод. Я предлагаю вам альтернативу. Это новая методика, и никто не исключает, что это плацебо. Она молодая, и столько времени прошло с того дня… – он замолкает, и я дёргаю занавеску, привлекая к себе внимание, но меня будто нет для них, не существую.

      – Эй, ребятки, хватит говорить обо мне в третьем лице! Я не умираю, окей, мне стало страшно, но сейчас всё нормально, – громко говорю я, перебивая собравшуюся компанию. – Мам, помоги мне встать, – чувствую прилив сил и даже какой-то странной агрессии. – Ма!

      Снова приподнимаюсь, но тело всё ещё не отошло от наркоза.

      – Лея молодая, и если её организм до сих пор нормально функционирует, сердце продолжает работу, как и мозг, – у нас есть все шансы, – голос врача реально похож на Уэйна, я снова дёргаю шторку и успеваю заметить синий халат и кусок резиновой тапки, в котором обычно ходят врачи по больнице. Отлично. Я никогда не узнаю, кто там такой умный и невежественный. Будто я здесь никто и меня просто игнорируют.

      – Это моя маленькая девочка, моя дочь, я всё отдам ради неё, – говорит папа, и у меня ускоряется сердцебиение. – Никакие ваши убеждения