Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны. Алина Знаменская

стражниками.

      – Подойдите, – приказал он.

      Ася подошла и села на бревно напротив Зорина.

      – Поговорите со мной.

      – О чем же пленник может говорить со своим тюремщиком?

      – Не иронизируйте. Мы все сейчас пленники и тюремщики. Разница невелика. Сегодня мы убиваем, завтра нас убивают…

      Зорин криво усмехнулся, и Ася заподозрила, что он пьян.

      – А вы не убивайте.

      – Не получится. Разве вы сами не видите – иначе нельзя! Они отобрали мой дом – память о родителях, детстве. Они отобрали у меня все права. Я бесправен, милейшая! Даже если я смирюсь, стану жить, как они придумали, они не оставят меня в покое!

      Ася вспомнила, как уводили на рассвете Владимира, и промолчала.

      – Может быть, вы, женщина, знаете, как надо жить? Подскажите мне! Я, Анатоль Зорин, дворянин и офицер, не знаю.

      – Я тоже не знаю, – призналась Ася.

      – Вот! – подхватил Зорин. – Все мы несемся по воле волн, а корабль наш разбит в щепки. Кто ваш муж?

      – Как и вы, офицер. Поручик.

      – В самом деле? И на чьей же он теперь стороне?

      – Я не знаю. Мы не виделись больше двух лет.

      – Любите?

      Ася ответила не сразу. Затем призналась:

      – Я любила другого человека. А замуж вышла без любви.

      – А что же ваш другой человек?

      – Жизнь развела. Я ничего о нем не знаю. Неужели вам это интересно?

      – Ах, женщины… Пасть на поле брани, зная, что жена не любит тебя… Да знаете ли вы, что это такое? Стоять лицом к смерти и знать, что любимая женщина не зарыдает от того, что тебя больше нет…

      – Но разве же в моей власти полюбить?

      – В вашей! Конечно же, в вашей! – горячо возразил Зорин. – Обещайте мне, когда вы встретитесь, то научитесь любить его, как он любит вас!

      Ася поняла, что чем-то, не нарочно, задела его за живое.

      – Если, конечно, вы оставите мне эту возможность, – усмехнулась она.

      – Идите спать, – сказал Зорин, поднимаясь. – Вон в том шалаше вам будет удобно. И возьмите самогон.

      Он толкнул в ее сторону бутыль, плотно закупоренную пробкой. Ася быстро испуганно взглянула на него.

      – Оботритесь сами-то, чтобы не заразиться.

      Ася забралась в пустой шалаш, где на землю был брошен ворох душистой сухой травы.

      Сделала, как велел Зорин, – тщательно обтерлась вонючим самогоном.

      Долго сидела, глядя в проем на догорающий костер, – боялась ложиться. Мужики, охраняющие лагерь, и сам Зорин не внушали ей доверия. Одна, беззащитная перед чужой волей, пленница, рядом с тифозной заразой, Ася вновь чувствовала рядом с собой дыхание смерти. Воздух летнего леса, сырой и ароматный, был пропитан опасностью. Ухающий в вышине филин усиливал это ощущение. Мороз пробегал по спине, когда хруст ветки или шорох мыши в траве вклинивались в равномерный шум леса. Только под утро, вконец истерзанная страхом, Ася сумела забыться сном, но вскоре проснулась от утреннего холода.

      Неделю Ася ухаживала за больной и со страхом ожидала малейших перемен