Соотношение сил. Полина Дашкова

медведем. Большая девочка в гамаке с книгой. Девочка-подросток на лужайке с теннисной ракеткой. Юная девушка у открытого фортепиано. Девушка постарше в свадебном платье (полтора года назад Герман аккуратно отсек фигуру отца бритвенным лезвием, по линейке). Молодая женщина в парке с коляской и с младенцем Германом на руках. Женщина средних лет в кресле у камина, с кошкой на коленях.

      Вернер хранил тетради со сморщенными хрупкими страницами в чернильных разводах, серебряную шкатулку с украшениями и маленький граненый флакон. На донышке осталось немного духов, но запах выдохся. На месте сгоревшего сарая за десять лет так ничего и не выросло, кроме кривой осины.

      Видеть Вернера возле одинокого дерева было грустно, сердце сжималось. Эмма не стала его окликать, вздохнула и вернулась в дом.

      Горничная нарезала лук. Эмма остановилась в дверном проеме кухни, минуту молча за ней наблюдала. Кольца получались тонкие и ровные, глаза польки не краснели и не слезились, она то и дело смачивала нож в холодной воде.

      «Удивительно, – подумала Эмма, – оказывается, им тоже знакомы эти маленькие кухонные хитрости».

      Полька почувствовала взгляд, резко обернулась, выронила нож, наклонилась, чтобы поднять. Эмма заметила в кармашке ее блузки свернутые купюры. Сразу стало тревожно и противно.

      «Вот тебе и удачный вариант… Вернер такой рассеянный, совершенно беззащитный… Мерзавка… Как же быть? Обыскать ее каморку? Позвонить в полицию?»

      – Что это у вас? – спросила она, указывая пальцем на кармашек.

      Девушка покраснела, дрожащей рукой вытащила две пятерки и залопотала что-то невнятное.

      – Откуда у вас деньги? – медленно, по слогам, произнесла Эмма. – Вы разве не знаете, что красть нельзя?

      В испуганном лепете польки звучали отдельные немецкие слова, Эмма поняла только «нет, я не…». Девушка протягивала ей купюры и мотала головой.

      Стукнула дверь. В прихожей послышались шаги.

      – Вернер! – громко позвала Эмма.

      – А, привет, дорогуша, не видел, как ты пришла. – Он чмокнул ее в щеку.

      – Вернер, у нас проблема, – жестко отчеканила Эмма, – она оказалась воровкой.

      – Что за ерунда? – старик нахмурился.

      – К сожалению, это не ерунда. – Эмма кивнула на купюры в дрожащей руке польки.

      – Ну, вижу, да, десять марок. Ее жалованье за неделю. Я решил платить ей на две марки больше, чем прошлой дуре.

      – Платить ей? Зачем? Господи, ну я же вам столько раз объясняла: польская прислуга работает бесплатно.

      Старик ничего не ответил, словно не услышал, и обратился к девушке:

      – Все в порядке, милая, не волнуйтесь, спрячьте деньги, они ваши, – он жестом показал, что купюры нужно убрать назад, в карман.

      – Благодарю, господин, – чуть слышно прошептала полька.

      Вернер покосился на Эмму и тихо спросил:

      – Дорогуша, ты не хочешь извиниться?

      Эмма почувствовала, как кровь прилила к лицу.