Загогулина. Марина Москвина

ребята придут к нему, попросят, уговорят, вы им поможете, и если он согласится…

      – То что?! – спрашивает тетя Сирануш, обомлев.

      – То мы с Нельсоном, – радостно говорит Мариам, – поженимся!

      – Правильно! Сыграем свадьбу! Пригласим ваших родственников! – говорит моя мама.

      – Из Схоторашена!.. – говорит Мариам. – Из Дзорагюха!..

      – Таким образом, – подхватывает папа, – положим конец этой, хоть и многовековой, но совершенно нелепой ссоре.

      – Вай, – охнула тетя Сирануш.

      И уже более миролюбиво спросила:

      – Что он пишет, скажи, этот Паремузян?!

      – Стихи, – отвечает Мариам.

      Она скрылась в нашей с ней комнате и принесла тоненький конверт без марки.

      – Прочту одно, поздравительное! – с гордостью объявила Мариам. —

      «Настало время, мы расстались,

      Нас разнесло кого куда…

      Но наша дружба все ж осталась,

      Авось, на долгие года…

      С Новым Годом тебя поздравляю!

      Много счастья, успехов желаю!

      Здоровья неплохого

      И смеха озорного!

      Поэт-любитель Нельсон Паремузян.

      P.S. Жду отзывов о стихе!»

      Какие там отзывы! Мариам прочитала так, что всем было ясно – это лучшие стихи в мире.

      Всем, кроме тети Сирануш.

      – Чокнутый, – сказала тетя Сирануш. – Они еще и сумасшедшие, как я забыла.

      Тетя Сирануш оделась, из сумки вывалила к нам на стол все свои продукты, сказала напоследок:

      – Бай, только бы отец не узнал…

      И – как «Вояджер» к братьям по разуму – пошла домой к дяде Ованесу.

      Глава 8

      ЛЕВ И САМСОН

      Итак, мой выбор пал на Льва. Со Львом меня связывает сцена.

      Мы играем в «Женитьбе Бальзаминова». Он – Бальзаминова, я – вдову Белотелову. Я его по ходу действия спрашиваю:

      – А вы когда меня полюбили?

      АБальзаминов – Цуцульковский – отвечает:

      – В четверг после обеда на прошлой неделе!..

      Лев занимает особое, «генеральское» положение в нашей труппе.

      Бальзаминов – его первая комическая роль. До этого, начиная с четвертого класса, он гремел как трагик.

      – Фактура! – с уважением говорит о Льве главный режиссер драмкружка.

      А у Льва и правда – «фактура»!

      Голос в нос, нос – греческий, и мне кажется, греческий же – выдающийся вперед подбородок.

      Я начала думать о нем с утра, сразу, как только проснулась.

      – Лев! – сказала я сама себе. – Цуцульковский!!!

      Жизнь показалась мне чудесной.

      Поэтому после репетиции я пригласила его на ВДНХ. Весна была уже, апрель! С крыш падали сосульки и разбивались, как стакан!

      Мы шли в толпе – самое мое любимое! Вдвоем – я и Лев!

      – Взвесимся? Я плачу! – предложил Лев у главного входа на выставку.

      С пальто и ботинками во Льве оказалось сорок два кило! Во мне было сорок девять триста.

      Потом Лев стал жать на силомер и выжал восемь килограммов.

      – А