Загогулина. Марина Москвина

будто услышав Леню Бандурина, варан резко поднял голову и свирепо зафыркал. Тонкий раздвоенный язык высовывался изо рта и прятался обратно. У подножия холма возле громадного деревянного ящика стояли три человека в белых шортах и пробковых шлемах…

      – Англичане, – сказал Леня.

      …С большим интересом варан стал разглядывать англичан…

      – Давно ты тут? – спрашивает Мариам.

      – Не, недавно, – отвечает Леня. – Меня, Мариам, со всех работ выгоняют.

      …Туловище дракона заколыхалось…

      – Мамаша к себе на электроламповый устроила, – говорит Леня, – а там одни девушки! Платочки, платочки, платочки, а среди них – щетка: это я.

      …Варан раздул грудь, набычился и, вроде такой громоздкий, как припустит! Размахивая толстым чешуйчатым хвостом, мчался во весь дух на англичан индонезийский потомок гигантских ящеров…

      – Почтальоном мне тоже не понравилось, – сквозь треск «Каштана» доносится Ленин голос, – вставать очень рано. А вообще-то, я ювелир!

      – Как это? – спрашивает Нунка, не отрываясь от экрана. Потому что и англичане не растерялись: открыли ящик, а в нем приманка – туша антилопы!

      – Образование такое, – отвечает Леня. – Жалко, протратился!

      – Протратился! – ахнула Мариам.

      – Ну, там, на ювелирном, – говорит Леня, – после работы золотую пыль сдают. А я – то чихну, то рукавом смахну!..

      …Угодил варан в ловушку. Ящик захлопнули – и в зоопарк.

      – А сюда меня бабуся пристроила, – Леня выключил киноаппарат и зажег свет. – Помнишь мою бабусю?

      – Августина Пегасьевна! – сказал Мариам.

      – Точно! – обрадовался Леня.

      И мы пошли домой. Нунэ – к себе. Леня – к бабусе.

      А я – к нам, с Чипсом и Мариам.

      Глава 4

      «ГРАЖДАНИН» ИЛИ «ГРАЖДАНКА»?

      Мои приехали в субботу.

      Мама с магнитофоном-«репортером» в сумке через плечо. В желтой куртке, с веснушчатым носом и с целым букетом лиловых астр! Ну и папа тоже – в кепке-«рихтеровке»!

      Я его не видела две с половиной недели. А я за него, когда он ездит читать свои лекции о международном положении, все время переживаю.

      Особенно после того случая на Печоре.

      В прошлом году в феврале поехал папа на Крайний Север. И вот вечером из Дворца культуры, где он должен был выступать, присылают в гостиницу лошадь с санями.

      Метель! Мороз – минус какое-то ужасное количество градусов. Возница в тулупе, а моего папу в два тулупа завернул! И рукавами завязал сверху и снизу.

      Едут через реку Печору. Пурга! Ветер! Тьма вокруг египетская! Вдруг – сугроб! Резкий поворот!.. И мой папа вываливается из саней прямо с головой в сугроб!

      Возница чувствует – сани легче стали, лошадь быстрей пошла.

      Развернул – и назад!

      Схватил папу на руки, прямо в тулупах, закрученного, – обратно его, в сани!

      Папа ему:

      – Спасибо, гражданин!

      А возница:

      – Какой же я, – говорит, – «гражданин»! Я – гражданка!

      Дальше