Первый, второй, третий…. Александр Соболев

попробую, – Борис почесал затылок, потом правый висок, и выдал:

      Мама пишет в тюрьму сыну: Сынок, как тебя посадили сил нет, некому помогать по хозяйству – огород не вскопанный, картошка не посажена, что делать – не знаю! Сын пишет ответ: «Мама в огороде не копайся, накопаешь такого, что и тебя посадят и мне срок добавят». Мама опять пишет сыну: «Сынок как пришло твое письмо, приехали мусора, перекопали весь огород, ничего не нашли – уехали злые, матерились». Сын пишет ответ: «Мама! Чем мог – тем помог, картошку сажайте сами.»

      – Ха-ха-ха, – Тимур весело рассмеялся, – Здорово! Молодец! Спасибо.

      – Ты – необычный человек, – сказал Борис, – не думал, что от человека в тюрьме можно ждать такой просьбы. Но мне нравится подобный настрой.

      – То ли еще будет. Будем жить, как говорил командир второй поющей эскадрильи. Расскажи мне еще, что у наших следователей? Есть какая-нибудь новая информация? Назначена ли дата суда?

      – Даты суда пока нет. Но у них всё без изменений. Готовят документы, проверяют. Думаю, в течение недели назначат точную дату.

      – Хорошо.

      – Если хочешь, то можешь написать бумажное письмо маме или девушке. Я передам, – предложил Борис.

      – Здорово, давай напишу, – отозвался Тимур.

      Борис достал из портфеля тетрадку в клеточку, вытащил из кармана шариковую ручку. Сам присел на стул, чтобы не подсматривать, что напишет Тимур.

      – Ты только не пиши что-то важное, провокационное или секретное. Меня на выходе могут обыскать, – предупредил Борис.

      – Хорошо, постараюсь, – ответил Тимур, и взялся за ручку.

      Дорогая, мама! Очень необычно писать письмо на бумаге. Чувствую себя, как декабрист в ссылке. В первых строках своего письма спешу тебе сообщить, что жив и здоров, чего и тебе желаю. Обустроился я хорошо. В камере меня ценят и уважают. Кормят нормально, хотя шибко на казённых харчах не растолстеешь. Ты не печалься, все будет хорошо. Люблю тебя, целую, обнимаю. Твой непутевый сын, Тимур Александрович.

      Тимур вырвал лист с написанным посланием, сложил его в четверо и продолжил писать послание Рите:

      Приветствую тебя, моя Маргаритка! Только здесь в разлуке я по-настоящему понял, как ты мне дорога. Часто думаю о тебе. Надеюсь, что ты тоже обо мне вспоминаешь добрыми словами. Ведь у нас есть, что вспомнить: прогулки по набережной Москвы-реки, поездку на море… Когда все закончится, я приеду к тебе, прижмусь к твоей груди (Тимур нарисовал два кружочка с точками посредине), к твоим бедрам (Тимур нарисовал черный треугольник вершиной вниз) и буду лежать так целый день. Мое письмо тебе передаст мой адвокат Борис, он молодой и симпатичный. На него не смотреть, а то я все почувствую. Ему несдобровать, ты просто не знаешь, что может сделать молодой ревнивый уголовник. Да, да. Я теперь уголовник. Ты, теперь крепко подумай, хочешь ли ты связать свою судьбу уркой. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы мы были вместе в горести и в радости, умерли в один день, и т. д. Листочек