Заимка в бору. Максим Дмитриевич Зверев

начиналась ровно в 12 часов. Город был небольшой, и многие реалисты успевали позавтракать дома. Мне тоже было ровно пять минут быстрой ходьбы до улицы Бийской, № 100. Только зимой уходило много времени на одевание у швейцара, где на вешалке оставлялась верхняя одежда. Нужно было непременно застегнуться на все пуговицы, надеть точно прямо черную папаху, башлык, галоши, и все это, как ни торопись, нужно было сделать «как положено». Классный надзиратель стоял у выходных дверей и следил, все ли правильно оделись. Бежать не разрешалось, а только быстро идти. Впрочем, я шел только до поворота за угол училища, а затем припускал во весь дух и добегал к дому за три минуты.

      В первых классах дома быстро раздеться и потом одеться помогала мать, а завтрак был уже на столе. Обычно за пять минут до начала занятий я был уже в училище.

      Кто жил далеко, покупали горячие мясные пирожки по 5 копеек за пару. Их приносили на большую перемену в училище горячими в ящике, обитом войлоком и черной клеёнкой.

      Сзади училища был двор, огороженный высоким забором. На большой перемене здесь разрешалось играть реалистам. Две высокие ледяные горки, сделанные из дерева и покрытые зимой льдом, стояли в двух концах двора. Одна немного правее другой, и от них шли ледяные дорожки навстречу друг другу. Как теперь два противоположных движения по шоссе отделяет барьер или газон, так и там обе ледяные дорожки отделяла насыпь из снега. Скатившись на санках с горки, ребята неслись по ледяной дорожке до противоположной горки и, поднявшись на нее, катились обратно. Я обычно успевал по разу еще скатиться с катушки, прибежав из дома после завтрака.

      Письмо от учителя словесности было коротко и ясно – он просил срочно зайти к нему моего отца.

      – Ты что-то натворил, Максим? – удивленно спросил отец.

      – Нет, не знаю, зачем он вызывает!

      На квартиру к учителю пошла мама. Вскоре она вернулась очень взволнованная и при мне громко заявила отцу:

      – Представь себе, он просит пятьдесят рублей, иначе угрожает поставить Максиму двойку на экзамене!

      Возмущению отца не было предела! Я никогда не видел его таким раздраженным:

      – Лучше Максиму остаться на второй год, чем унижать свое достоинство взяткой! – таково было его непреклонное решение. Конечно, в училище мне было запрещено говорить об этом.

      На экзамен я шел солнечным весенним утром, заранее обреченный на провал.

      Учитель оказался верен себе и влепил мне двойку на устном экзамене по русскому языку, хотя я ответил без запинки на все вопросы. Но за экзаменационным столом сидели еще два учителя. Они удивились, о чем-то переговорили и поставили мне хорошие оценки. В среднем оказалась спасительная тройка, и я перешел в седьмой класс. А учитель— взяточник вскоре был разоблачен другими родителями и уволен.

      На уроке рисования я получал пятерки и на этот раз хорошо нарисовал гипсовый шар, быстрее всех.

      – Дай срисую… – прошептал сосед по парте Борис Пушкарев.

      С помощью папиросной бумаги он перерисовал мой рисунок себе в