Последний защитник для альвы. Екатерина Бакулина

удивительно хороша.

      – Что именно? – спросил он.

      – Танцы, – сказала она честно, что-то блеснуло в ее глазах. – Я никогда не танцевала вместе со всеми. Только в детстве.

      Вот так прямо.

      Она не пыталась понравиться, как другие. И даже совсем не желала этого.

      – Почему?

      Она же альва… Люди жестоки.

      – Я помню, как… Тогда я была еще маленькая, и так же, в праздник, люди танцевали вокруг костра. Я побежала к ним тоже, это, казалось, так весело… кружилась и прыгала… и вдруг поняла, что танцую в круге одна. Они расступились, некоторые даже остановились. Они старались не прикоснуться ко мне. Словно я прокаженная. Никто не сказал мне ни одного плохого слова, я ведь дочь лорда. Они просто стояли и смотрели.

      В синих нечеловеческих глазах скользнула тоска. Длинные ресницы опустились, она отвернулась.

      – Простите, сир.

      Она, наконец, собралась с силами, подняла кубок и разом выпила все до дна. Между бровей пролегла тонкая хмурая складочка.

      Эйрик смотрел на нее…

      – Хочешь, мы устроим танцы в саду? – предложил он. – Позовем музыкантов, позовем гостей. Они будут танцевать с нами. Или, может быть, только вдвоем?

      – Нет, – сказала она.

      – Почему? Тебе же понравилось?

      – Нет, – сказала она. – Это будет неправда, иллюзия. Попытка создать то, что уже было однажды. Но не по-настоящему. По приказу.

      – Ты ценишь только настоящее?

      Он налил ей еще вина, и себе тоже.

      – Да, – сказала она, чуть улыбнулась. – Я же альва.

      Альва… Он чуть подался вперед, заглядывая ей в глаза.

      – А правду ли говорят, что если человек полюбит альву, то он уже никогда не сможет ее забыть? И будет верен всю жизнь только ей одной?

      Это была почти шутка. Он сам никогда не воспринимал всерьез, да и повода задуматься не было.

      – Зачем вам это, сир? – чуть дрогнули брови.

      – Просто хочу знать, – он выпил вина. Она смущалась, и ему это нравилось. Она нравилась ему вся.

      – Нет, не правда.

      – Но твой отец так и остался верен твоей матери? Больше сорока лет у него не было других женщин?

      Ивен покачала головой.

      – Если бы она была обычной женщиной, он все равно любил бы ее.

      – Ты не можешь этого знать.

      – Вы тоже не можете, сир. Вы хотели знать мое мнение? Я думаю, любовь не зависит от того, кто ты. Если любишь человека по-настоящему, то не забудешь его никогда. Кем бы он ни был.

      Так горячо и с чувством. Она действительно верит в то, что говорит.

      – Ты любила когда-нибудь, Ивен?

      – Нет, – просто сказала она. Чуть помедлила… – А вы, сир?

      – Я?

      Он никак не ожидал встречного вопроса.

      Любил? По-настоящему? Так, чтобы никогда-никогда не забыть?

      – Наверно, нет… – он смотрел в ее глаза, и… это было так странно. – Ивен, расскажи лучше о себе.

      – Что рассказать?

      – Не знаю, что-нибудь. Ведь в твоей жизни тоже были какие-то радости? Чем ты занимаешься там у себя дома? Что тебе нравится