Улиткин Дол. Елена Трещинская

глаза, которые стали похожи на две железные гайки.

      – Это тоже убожество. Это – не волнуйся… – Яша и мама обнялись, что происходило очень, очень редко. – Мам, тебе надо это… отдыхать и не волноваться.

      А про себя Яков подумал: « А вдруг её бросил мужик, от которого она беременна?» И ему захотелось защищать её, и побить кого-нибудь за неё.

      – Слава Богу, Яша, наркоту не трогай, ладно? Никогда. А то не станешь мужчиной.

      – Чего? – смутился Яков.

      – Ничего! – Марина высморкалась. – Не думай даже попробовать, на этом и попадаются. А то… не только кончить, но и начать не сможешь.

      Это было феноменально. Мама Марина, которая видит сына пять раз в месяц, за двадцать секунд провела воспитательную работу по половому        вопросу, ни разу не замявшись. Яша засмеялся, и мама тоже. Между ними стало гораздо теплее, и даже проблемы показались не такими уж важными.

      – Мам, я хочу перейти в обычную школу, где-нибудь тут, поблизости, – произнёс, наконец, Яша самое главное.

      Марина опять смотрела «гайками», не моргая. Яша вспомнил фразу из какой-то книжки: «В её глазах стоял ужас». Теперь вся мама Марина превратилась в готовый к бою танк.

      – А дальше что? – и в этот вопрос было вложено всё.

      – Мама, я не боюсь жизни, она не страшная и хватит меня ею пугать, – просто сказал Яша, и почувствовал, как глубоко это вошло в мамину голову, словно лазер нанёс бронетранспортёру решающий удар. Марина задумалась. Потом обняла сына, и опять у неё полились слёзы.

      – Прости, не волнуйся, я в порядке… Просто ты мне напомнил одного…

      – Отца напомнил? – это как-то само собой вырвалось, неожиданно даже для самого Яши. Он, наверное, угадал, потому что Марина засуетилась, собираясь уйти от разговора. Потом вдруг обмякла, словно устав нести некий груз, и откинулась на спинку дивана.

      – Мам, а где он, ты не знаешь? – Яша вдруг почувствовал, что сейчас тоже заплачет.

      – Нет, – сказала Марина тихо, и Яша почувствовал горечь, которую она прятала. – Если бы я знала, я бы сейчас позвонила ему. Наверное.

      Они с минуту посидели в совершенной тишине. За это время между ними тихо вырос и укрепился хрупкий драгоценный мостик, которого так не хватало многие годы. Они посмотрели друг на друга новыми глазами, но и жизнь, поменявшись, требовала теперь новых решений. Это было очевидно, и мама Марина почувствовала это.

      – Ладно. Я тебя переведу. Туда, где дочка Марьяны училась, – сказала она, и Яшу передёрнуло: предлагаемый вариант не был переменой.

      Он хотел было возразить, но Марина отрезала:

      – Больше на эту тему говорить не будем, а то мне в животе плохо. Всё.

      Через час позвонил Барсук.

      – Ты чего не звонишь?

      – А… У тебя есть телефон?

      – Тузик же тебе велел мне позвонить! – шутовал в трубке Барсук. – Ладно, пропустим, номер запиши и всё. Ты как там? У меня к тебе дело есть.

      – Барсук, мама не разрешила мне поменять школу…

      – Отлично, – не услышал Барсук, –