Неверные шаги. Мария Адольфссон

от порыва ветра и первые капли дождя падают на серебристо-матовую поверхность столешницы из кумару. В самом деле, надо бы сказать ему, чтобы сложил зонт, думает она.

      Но обернувшись, видит, что долговязый Юнас Смеед уселся в одно из четырех светло-серых кресел. С виду небрежно полулежит, вытянув ноги. Одна рука свисает с подлокотника, пальцы почти касаются пола, другая придерживает на груди стакан с виски.

      – Ну что, Эйкен, – с расстановкой произносит он. – Как ты намерена с этим разбираться?

      – Ты же понимаешь, мне необходимо поговорить с тобой…

      – “И… о… начальника отдела”. Как говорится, можно поздравить. Отличный денек на работе, а?

      – Кончай. Это не мой выбор.

      – Но тебе нравится. Признай, чего там.

      – А как же. Я безумно наслаждаюсь каждой секундой.

      Она тотчас жалеет о сказанном, знает, что при первом удобном случае Юнас отпарирует удар.

      – В точности как нынче ночью. Кстати, почему ты сбежала, не попрощавшись?

      – А как ты думаешь? Все это была ошибка. Огромная ошибка, о которой, надеюсь, мы оба поскорее забудем. Ладно?

      Юнас Смеед слегка выпрямляется, отпивает большой глоток виски. Затем смотрит ей прямо в глаза и невесело улыбается уголком рта.

      – Ладно. Что ты хочешь знать?

      Карен откашливается, нащупывает в кармане блокнот, секунду медлит и решает не доставать его. Положение и так достаточно напряженное, и лишний раз подчеркивать перестановку в иерархии рискованно. Ответы на те немногие вопросы, какие она сейчас задаст, вполне можно запомнить. Стараясь сохранить хотя бы толику авторитета, который ему так хочется отнять, она не садится.

      – Для начала будь добр, расскажи, где ты был сегодня с семи до десяти утра.

      У него вырывается не то фырканье, не то короткий смешок.

      – Да ладно, неужто Брудаль не может установить поточнее? Господи, хорошенькое начало…

      Словно оживившись, Юнас Смеед осушает стакан и встает.

      Секунду ей кажется, что сейчас он уйдет, но он лишь проходит к низкому столику. Стоит к ней спиной, но она слышит позвякивание металла о стекло, когда он откручивает крышку с бутылки, и легкое журчание, когда виски льется в стакан. Слегка пошатнувшись, он оборачивается, и у нее мелькает мысль, что этот стакан определенно уже не первый за нынешнее утро. Наверно, он уже был под градусом, когда подкатил на своей выпендрежной тачке. В следующий миг ей вспоминается собственная утренняя поездка домой из Дункера. Пронюхай СМИ, сколько нынче промилле у доггерландской полиции, в редакциях бы долго ликовали. Впрочем, рано или поздно они станут радостно потирать руки по совсем другому поводу. Сегодня, конечно, большинство местных журналистов тоже мучается похмельем, но очень скоро они очухаются, и ахнуть не успеешь, как весть об убийстве Сюзанны Смеед разлетится по островам.

      – Ты можешь ответить на вопрос? – спокойно говорит она, когда Юнас опять усаживается в кресло. – Что ты делал