Мертвые Царевны. Стражи Приобья. Легенды Севера. Сергей Юрьевич Соловьев

приду, опять буду часами пользоваться, мы ведь не спим, – и она вышла из его покоев.

      Ван осмотрелся, в стене пещеры было пробито отверстие для вытяжки дыма, и небольшое оконце, затянутое рыбьим пузырем, так что тусклый свет попадал внутрь. Юноша нашел сваленные сучья и дрова, и из углей сосуда разжег огонь в очаге, и воздух покоев стал нагреваться. Он обошел помещение, нашел ларь в углу, с девичьими вещами. На поставце лежали деревянные таблички с вырезанными рунами, золотое стило, и готовые чистые таблички для письма. Лавка была широкая, а меха богатые. Здесь у Эллы была постель из соболей, да соболиное покрывало от холода. В углу, рядом с очагом, висели еще две шубы из такого же материала, а светильники, еще полные моржового жира, были из золота, как и зеркала, отражающие свет. У лавки лежал на полу войлочный ковер великолепной работы, с аппликацией в виде оленей и лошадей. Юноша помнил и другие рассказы девушки перед уходом- о пещере, ведущей на Алатырь, и помнил все ориентиры, рассказанные Снегой, так что он не слишком печалился. Но- она говорила, что путь на Алатырь начинается в другой горе, а до нее, как он уже рассчитал, быстрым бегом почти шестую часть часа, а везде бродят Неживые, и шансов проскользнуть мимо них очень мало. Он еще раз посмотрел на подарок Снеги, а вернее, Эллы- серебряный нож, и припрятал его в трещине стены своего убежища, зная, что Эльга не может дотронуться до серебра. Ну да ладно, утро вечера мудренее, и уставший юноша улегся спать на свое скромное, но мягкое соболиное ложе, сказать что спать было мягко и тепло- значит ничего не сказать. Первый день в покое, после тяжелого перехода- всегда хорошо, и юноша провалился в сон, и не заметил этого. Снилась ему родная Обь, ходили они в лес с Снегурочкой и Аленкой, а юная ведунья все не давала ему по уткам стрелять. Только натянет тетиву- а Снега рядом, то локтем толкнет, то в ухо подует. Потом пропали все из его сна, и вдруг показалось девичье беломраморное лицо, пропало и оно. Затем снилось как сваю в землю забивают, удары гулкие…

      Разбудил его один из Семерых, громко постучав в дубовую дверь, спасибо, что доски двери выдержали удары его кулаков. Силен был Грезящий неимоверно.

      – Вставай, тебя госпожа зовет.

      – Умыться бы.– спросил отрок.

      – Ну умывайся, – разрешил ему колдун, – быстрее только.

      Ван умылся из корчаги, стоявшей около кровати, вода стекала по желобу в подземный коридор. Юноша оделся, потрогал свои удлинившиеся локоны, и вздохнул, снова пригладил свои детские волосы. И вправду, холодно здесь, он зябко поежился. Права Снега, как всегда. Одел вторую вязаную рубаху и меховую безрукавку, и его перестал бить озноб.

      – Пошли, Волхв, я готов.

      – Факел зажги, а то не дойдешь, – посоветовал Грезящий.

      – А тебе? – спросил юноша.

      – Мне теперь без надобности, – ответил ему человек с мраморным лицом, – я и так все вижу. Но все серое… Всегда серое… – и отвернулся