Владычица морей. Николай Задорнов

условностей, получилось независимо от схем и планов, само собой, как я надышался воздухом.

      Глава 11. В деревне

      Начать свое царствование с очевидного поражения и позора, да еще открыто нарушить обещания, данные крестьянам во время войны, – отважиться на такой шаг было бы слишком опасно даже для царя.

      Сомнительно, чтобы даже сам Николай, случись или не случись Восточная война, был бы в состоянии дольше откладывать этот вопрос. Во всяком случае для Александра II это было невозможно; но он предполагал, и не совсем без оснований, что дворяне, в общем привыкшие к повиновению, не отступят перед его повелениями и даже сочтут за честь для себя, если им разрешат через посредство различных дворянских комитетов играть некоторую роль в этой великой драме. Эти расчеты, однако, не оправдались. С другой стороны, крестьяне, имевшие преувеличенное представление даже о том, что царь намеревался сделать для них, стали терять терпение при виде медлительного образа действий своих господ. Поджоги, начавшиеся в отдельных губерниях, являются тревожным сигналом, смысл которого вполне ясен. Известно, далее, что в Великороссии и в областях, прежде принадлежавших Польше, имели место бунты, сопровождавшиеся большими жестокостями, что заставило помещиков переехать из деревень в города, где под защитой стен и гарнизонов они могут не бояться своих возмутившихся рабов. При таких обстоятельствах Александр II счел нужным созвать нечто вроде собрания нотаблей. Что, если это собрание явится поворотным пунктом в истории России? Что, если дворяне вздумают настаивать на своем собственном политическом освобождении как на предварительном условии всякой уступки царю в деле освобождения своих крепостных?

Карл Маркс. 1 октября 1858 года«Вопрос об отмене крепостного права в России»

      Л о п а х и н: Прежде очень хорошо было. По крайней мере, драли.

      Ф и р с:…А еще бы. Мужики при господах, господа при мужиках, а теперь все враздробь, не поймешь ничего.

А. Чехов. Вишневый сад

      Петербуржцы дождались наконец тепла, все разъезжались на дачи и по имениям. Двор уже в загородных дворцах.

      Керженцевы уехали на лето в деревню, где у них было небольшое имение по соседству с поместьем Сибирцевых.

      Алексей еще раз повстречался с Муравьевым. Николай Николаевич просил его быть в Петербурге к тому времени, когда он вернется из-за границы.

      Возвратившись из Владимира, Алексей поехал в деревню к родителям. Неприятности его еще не окончились, он признался в них и Муравьеву; тот выслушал, но, казалось, значения особого не придал. Может быть, понравилась озабоченность Третьего отделения необычайными приключениями Сибирцева.

      Сколько тут цветов! Простые лютики, а какая прелесть. И трава яркая, северная, сочная, скот жует, кони радуются, ржут.

      Здешняя земля – супесь. Алексей вспомнил, как он в имении у Эвансов спросил, хороша ли у них земля, и прихватил из весеннего разреза, сделанного железным плугом, горсть, и оказалось – красна, как мокрый толченый кирпич с грязью.

      – Очень хорошая, – сказал