Правда и справедливостьToм I. Варгамяэ. Антон Хансен Таммсааре

с последним возом в поле. Он решил сказать Май, что она красивее, чем их Мийна, хоть та и помоложе. Он хотел сказать Май, что она нравится ему больше, чем все окрестные девушки, вместе взятые.

      Однако ничего этого он Май не сказал, только держал ее у себя на коленях, чтобы ей удобнее было сидеть в измазанной навозом телеге, и, обняв девушку правой рукой за талию, левой правил лошадью. Они доехали чуть ли не до самого дома, а Каарель все не мог произнести ни слова — для любовных объяснений у него еще недостаточно шумело в голове. Однако под конец он расхрабрился и спросил девушку:

      — Май, ты где спишь?

      — В лесу под елкой, Каарель, — игриво ответила девушка.

      — В амбаре? — спросил парень.

      — Нет, в свинарнике, — засмеялась девушка.

      — Или на сеновале?

      — В ларе с шерстью, — продолжала отшучиваться девушка.

      — Ну, скажи! — приставал Каарель.

      — А ты поищи, — попросила Май.

      — Я приду сегодня.

      — Лучше завтра.

      — Сегодня лучше.

      — Послезавтра еще лучше.

      — Я серьезно, Май.

      — А я чуть не плачу, Каарель, — смеялась девушка, сидя у парня на коленях.

      — Знаешь что, Май? — спросил парень.

      — Не знаю и знать не хочу, — ответила девушка, а у самой сердце в груди так и подпрыгнуло.

      — Что если нам пожениться?

      — И поехать в навозной телеге в церковь, — засмеялась Май, а сама чуть не заплакала — она вдруг вспомнила, что с ней не в первый раз заговаривают о свадьбе. Она вскочила с колен парня, изо всех сил натянула вожжи, и так они с грохотом подкатили к дому — будто ничего, кроме шуток, между ними и не было.

      Когда все вернулись с поля и мыли на дворе руки, снова поднялась возня. Было решено, что хозяина надо окропить, ведь сегодня он в первый раз навоз возил. Сначала только брызгались. Но хозяин вдруг схватил корытце с водой и опрокинул его на шутников. Никто не предполагал, что хозяин так повернет дело. Весь двор огласился теперь визгом и криками, каждый хватал какую-нибудь посудину и обливал другого водой, не разбирая, холодная она или теплая. Люди бегали, гонялись друг за другом. Многие были мокрыми с головы до пят. Но не было никого мокрее ээспереской Май. И это потому, что она сама уж очень ретиво поливала других. И, странное дело, это все заметили, — куда бы она ни плеснула воду, всегда попадала в соседского Каареля. Такая непонятная история получалась и с водой, которую плескал Каарель: плесни он ее хоть в небо, а она все-таки вымочит платье соседской Май.

      Каждый, кто видел это чудо, — а его видели все, — понимал, что между Май и Каарелем что-то есть или что-то будет, без всякой причины такое не случается. Так что Май зря старалась, когда натянув вожжи, с криком и шумом подкатила к дому, — вода все равно рассказала всем о ее тайне.

      Но все это было вполне естественно: Каарель ведь парень хоть куда, Май тоже крепкая девушка. К тому же у нее были такие светлые волосы и такие кроткие голубые глаза, что парни совсем теряли голову. Словно и не ее это были глаза, такие они были.

      Когда Май переоделась в амбаре в сухое платье, глаза ее показались