Девушка, которая не умеет петь. Злата Косолапова

ты окончены, и теперь можно было не задерживаться на страшном пекле.

      Совсем скоро бедная еда и короткие мгновения отдыха хоть как-то помогут прийти в себя.

      Оставив пышно цветущие клумбы, благоухающие дивными запахами редчайших из благородных цветов, Агата направилась по мощеной тропинке к замку. Там, у каменной стены, поросшей мхом и горьким лишайником, высился сарайчик, где хранилась многочисленная садовая утварь:

      инструменты, огромные короба с торфом, пузатые бочонки с удобрениями и многое другое. В дальнем углу сарая, возле накинутого на бечевку полотна с мелкими крапинками дырок, к стене крепился умывальник. Туда Агата и направилась, подхватив у порога ведро с нагретой на дневном солнцепеке водой.

      Духота под ссохшейся крышей сарая ослабляла свои крутые путы. Ненамного, но всё же дышалось легче. Спрятавшись за тряпкой, Агата скинула выпачканную одежду и как следует вымылась, после подхватила с низкой треноги чистое платье, такое же старое и из такой жесткой ткани, как и рабочее, и с облегчением переоделась.

      Как же свежо и хорошо стало после помывки! Усталость едва ли ослабла, но смыть пот и грязь с изможденного тела – настоящий подарок.

      Вернувшись на тропинку, девушка направилась к замку.

      Сейчас Агата устало просочится по извилистым дорожкам мимо оранжереи, цветников и аларейских горок леди Осткард, срежет путь через старый выход на поле и спустится к конюшням. Там девушку как всегда встретят Рыжик и Ветхий – этих коней Агата по утрам частенько подкармливала огрызками крепких морковок, утащенных с кухни.

      А вечерами в замке бывало холодно. Даже слишком. Конечно, не для тех, кто жил в спальнях, отапливаемых высокими каминами, и всю ночь нежился на согретых медными грелками постелях. Холодно в замке было для слуг и чернорабочих, для таких как Агата, ютящихся в полусырых уголках подвалов на тюфяках из сена или на жестких деревянных лавках. Для них – да, в замке бывало весьма холодно.

      И всё же недавно Агате удалось избежать участи проведения мучительно-холодных ночей в сырых комнатах для прислуги. Теперь она жила на кухне. Там, где большую часть суток полыхали огромные камины и теплились жаровни, где всегда было тепло. На кухне у Агаты имелся свой уголок под лестницей, где был расстелен её собственный тюфяк. А это – уже много. К тому же, теперь девушка всегда могла хорошо и даже вкусно поесть.

      Но знали все – никто бы никогда не выделил простой служанке такой замечательный угол без всякой причины. Это всё лорд Осткард. Он всегда заботился о ней, об Агате, делал для неё очень многое, даже всё возможное: помимо прочего, обучил её чтению и письму, позволил пользоваться библиотекой, научил кататься верхом на лошади.… Лорду Осткарду была дорога Агата.

      Скрипнула дубовая дверь, и Агата тихонько прошла на кухню. В теплом воздухе каменного зала с низкими потолками собрался целый букет самых аппетитных запахов.

      Готовилась еда: в котлах кипел мясной бульон, на решетках пеклась рыба, пряная от перца и лимонного сока, у дальней стены поскрипывал вертел с румяным поросёнком.

      А как оживленно здесь было!…

      Грузная кухарка в засаленном фартуке и её помощники резали овощи на дубовых столах, натирали приправами мясные заготовки. Кто-то выносил из кладовок завернутые в ткань горшочки со сметаной и горчицей.

      Старшая из помощников Танте, чернобровая и кудрявая, как овечка, бегала возле позолоченных плошек: сначала помешивала густые супы, затем подсыпала в них свежую зелень, уже после давала команду выносить блюда к столу в зале.

      – Как всё-таки король Сиэльк любит свою сестру, – деловито произнесла служанка Алиса, топтавшаяся в углу кухни на деревянном табурете. – Всё время присылает ей подарки…

      С одного из многочисленных веников, привязанных к низкому потолку, девушка сорвала щепотку лавровых листьев и с наслаждением вдохнула их терпкий аромат.

      – Помалкивай лучше и работай, – устало буркнула кухарка. Она на мгновение перевела дух, затем снова продолжила заниматься резкой свежих кабачков. – Если не успеем управиться, леди Осткард нас всех без еды оставит, да ещё и выпорет почем зря.

      Алиса насупилась и с понурым видом вернулась к подбору приправ. Похоже, после слов кухарки особый настрой служанки тот час же испарился.

      Помалкивали, тем не менее, на кухне совсем немногие. Кто-то без устали болтал о пышных нарядах из шелка, привезенных леди Осткард на днях, кто-то – о бесконечно жарком и долгом дне… Но больше всего было тех, кто с глубокой скорбью шептался о войне: о том, что сил терпеть лишения и разлуку уже совсем нет, что конец Атернии близок, что кого-то снова совсем недавно забрали на поле битв, и не куда-то там, а на Аларейский горный хребет, где жестокий лязг стали уже стал беспрерывной песней, а пролитая кровь разве что не кипела.

      Агата проскользнула под свисающими с потолка медными сковородками, ловящими мутные силуэты, и вышла во вторую часть кухонного зала. В дальнем конце зала находились кровати тех, кто спал на кухне. Агата подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, и остановилась.