Джиллиан Андерсон «Я совершенно не согласна с новой этикой». Дженнифер Эдамс Подготовила Виктория Белопольская

легантно-крошечная. В ней нет ничего от маленькой собачки, которая, как известно, до старости щенок. Она выглядит вполне на свой 51 год, и попытки омоложения незаметны. Как незаметен и ее истинный масштаб на экране: ее агент Скалли в «Секретных материалах», доктор Милберн в «Половом воспитании» и сама Маргарет Тэтчер в «Короне» – такие сильные характеры, такие яркие личности, что как-то не успеваешь задуматься о физических данных Джиллиан Андерсон. Кроме, конечно, точеного англосаксонского профиля, идеального овала лица и необыкновенного цвета глаз – глубокого серого с карими веснушками по радужке. Но теперь, когда она сидит передо мной с чашкой, как она выражается, «чисто английского чая» (сначала наливается молоко, и только потом собственно чай), я задумываюсь над ее миниатюрностью. Над преимуществами, которые она дает. О том, что, наверное, любой мужчина в ее обществе чувствует себя богатырем, а это большая фора для женщины и соблазн манипуляций. В общем, я и решаю начать с вопроса, который сейчас пришел мне в голову. Хотя, возможно, женщина за 50 и мать троих детей, старшей из которых уже 26, имеет право ему удивиться. Psychologies: Джиллиан, вы дважды побывали замужем, в третьем романе родились двое ваших сыновей. А теперь вы пребываете в счастливых отношениях уже 4 года… Джиллиан Андерсон: Да, дольше, чем продлился каждый из моих браков. Так вот, хочется у вас узнать – чем отношения в зрелом возрасте отличаются от предыдущих? Дж. А.: Ответ заключен в вопросе. Тем, что они зрелые. Тем, что ты уже точно знаешь, что тебе нужно от человека, и готов к тому, что ему будет что-то нужно от тебя.  Когда я рассталась с отцом мальчиков (бизнесмен Марк Гриффитс, отец сыновей Андерсон – 14-летнего Оскара и 12-летнего Феликса. – Прим. ред.), один друг порекомендовал мне составить список того, что бы мне хотелось видеть в будущем партнере и что мне реально нужно увидеть в нем. Второе не обсуждается. Первое – желательное, тут можно пойти на уступки. То есть если ты видишь, что человек не соответствует, например, трем пунктам из реального нужного, то отношения у вас быть могут, но счастливым ты в них не cтанешь. И знаете, составление этих списков очень мне помогло, когда я встретилась с Питером (Питер Морган – британский драматург и сценарист, шоураннер сериала «Корона» и партнер Андерсон. – Прим. ред.). И да, мы вместе 4 года. И что у вас в списке обязательных нужд на первом месте? Дж.А.: Уважение к личному пространству каждого из нас – физическому и эмоциональному. Мне вообще нравится, что теперь в отношениях отступили какието  нормы, которые раньше было необходимо соблюдать. Например, мы с Питером не живем вместе. Наши встречи становятся чем-то особым, отношения освобождены от рутины. У нас есть выбор – когда быть вместе и на сколько времени расстаться. Нет вопросов типа: о боже, а что, если мы разойдемся, как будем делить дом? И мне нравится, что я начинаю скучать по Питеру, если мы не видимся несколько дней. Кому в стандартном браке это знакомо? Но самое любопытное – это то блаженное чувство, которое я испытываю, когда в доме Питера вижу брюки с носками, брошенные на пол. Я спокойно переступаю через них, потому что это – ура! – не моя работа – что-то предпринимать по этому поводу. А когда меня выбрали на роль Тэтчер в четвертом сезоне «Короны», мы сразу договорились о разделении и этого пространства: я не рецензирую сценарий, не высказываюсь по поводу того, как написана роль, а Питер не обсуждает мою игру. Я освободилась от обязательств, которые считаю искусственными, навязанными извне. От необязательных на самом деле обязательств. Просто некоторое время вне отношений – несколько лет, пожалуй, а до этого я буквально переходила из партнерства в партнерство – сказались на мне благотворно: я поняла, в чем порочный паттерн отношений, в которые я вступала. Причем всегда – еще с колледжа, когда у меня была серьезная и долгая связь с женщиной. Этот паттерн не зависит даже от того, гетеросексуальны отношения или гомосексуальны. И в моем случае он был как раз в том, что жизни наши полностью объединялись, создавалась пара-капсула, в которой я задыхалась. Иногда до панических атак. Панических атак? Дж.А.: Ну да, я страдала паническими атаками. На самом деле долгое время. С юности. Иногда они возвращались, когда я была уже взрослой.  Вы знаете, чем они были вызваны? Дж.А.: Ну… У меня потрясающие мама и папа. Выдающиеся – и как родители, и как люди. Но очень решительные. Мне было два, когда из Мичигана мы переехали в Лондон, папа хотел учиться в Лондонской киношколе,  у него теперь студия постпродакшна. Я фактически выросла в Лондоне, а потом родители решительно вернулись в США, в Мичиган, в Гранд-Рэпидс. Приличный по масштабам город, но после Лондона мне он казался захолустным, медленным, закупоренным. А я была тинэйджером. И нужно было приспособиться к новому окружению, а сами знаете, как это непросто подростку. Родились мои младшие брат и сестра, к ним ушло внимание мамы и папы. Все во мне противоречило окружающему миру. И теперь у меня была серьга в носу, волосы с головы я сбривала участками, анилиново-розовый «ирокез» – само собой. Тотальный нигилизм, все наркотики, которые можно было достать. Про исключительно черную одежду я уж и не говорю. Я была панком. Слушала панк-рок, бросала вызов среде, в которую должна была, по идее, стараться влиться, – пошли вы все, я другая. Перед выпускным нас с приятелем арестовали – мы планировали залить эпоксидной смолой замочные скважины в школе,