Ваш ход, миссис Норидж. Елена Михалкова

дальнейшим начинаниям.

      – Я слышала, опиум в больших дозах может вызывать привыкание, – заметила миссис Норидж.

      – Увы, я на собственном опыте убедился в этом. Вернее, на опыте моего помощника. Бедный Крайтон сделался жертвой опиума. Он отказался возвращаться со мной и остался в Таборе, где местные поставляли ему наркотик. А ведь это был выдающийся ум! Мир грез оказался для него привлекательнее реальности. Я надеялся, что он вместе со мной приступит к исследованию Танганьики, этого гигантского озера, которое до нас не видел ни один европеец, но после погружения в волшебные сны ни одно озеро не могло его заинтересовать.

      – Что же, вы отправились на Танганьику в одиночестве? – спросила Шарлотта.

      Эммет развел руками:

      – Выбора не было. Правда, я был так слаб, что самостоятельно смог составить карту лишь его восточного берега. В остальном мне пришлось положиться на описания местных вождей. Не уверен, что они были точны. Это до сих пор угнетает меня… Я вернулся, не исполнив до конца своей миссии.

      – Как вы можете так говорить! – Шарлотта всплеснула руками. – Ах, Томас, отчего ты не рассказывал прежде, что твой дядя – великий исследователь!

      Эммет запротестовал против эпитета «великий», хоть и не слишком рьяно.

      – Я знал, что описание Танганьики полностью затмит мою скромную персону, – шутливо сказал Томас.

      Миссис Норидж заметила, что хозяйка отчего-то сердита, несмотря на чрезвычайную увлекательность повествования. Очевидно, Эммет не впервые выступал с этой историей и успел надоесть леди Бассет. Старуха слушала, с трудом скрывая нетерпение, и наконец, раздраженно махнув рукой, покинула обеденный зал в сопровождении молчаливой компаньонки.

      Позже открылась и другая причина.

      Утренней прогулке миссис Норидж помешал ливень. Шарлотта читала вслух Томасу, которого приступ слабости вновь лишил сил, и гувернантка спустилась в гостиную.

      Аделиза Бассет сидела с раскрытым молитвенником возле окна. Компаньонка молча вышивала.

      Гувернантка, извинившись, хотела уйти, но старуха остановила ее.

      – Вы умеете играть в шахматы, миссис Норидж? Не составите ли мне компанию?

      – С удовольствием, леди Бассет, но я слабый игрок.

      – Это не важно! Дженкинс не умеет играть и не способна научиться. – Аделиза кивнула на компаньонку.

      Та в ответ лишь сладко улыбнулась и молча открыла коробку для рукоделия, намереваясь убрать вышивку.

      – Ты не понадобишься, – резко сказала старуха. – Миссис Норидж поможет мне добраться до кабинета.

      Дженкинс бросила на миссис Норидж взгляд, полный ярости. Взмах ресниц притушил гнев в ее глазах, и компаньонка вновь превратилась в безобидную старую деву, лишь слегка обиженную несправедливостью хозяйки.

      Метаморфоза была едва уловима. Миссис Норидж решила, что ей почудилось. Но в следующую секунду острая игла вонзилась в глаз павлина, которого вышивала Дженкинс, и красный стежок разрезал зрачок ни в чем