Чистые сердца. Замба Шорван

левого глаза и целой шкуры, Санан в целом был неотличим от Харала. Единственное, что выдавало в нем другого банхара и выделяло на фоне всех остальных братьев, были большие глаза цвета яркого янтаря.

      Бурул, а за ним и Санан, подходили к юрте пастуха. Параллельно им из крытого загона вышли потягивающийся Харал и зевающий Тайшар. Пастух уже подошёл к мискам собак и выскреб из деревянной долбленой чаши немного забродившую густую похлебку из баранины, от мяса которой остались лишь обглоданные кости. Желеобразной жижей застывшая похлебка падала в собачьи миски. У Харала, несмотря на всю строгость его вида, потекли слюни, медленно сползающие наземь, а Тайшар хищно облизывал пасть, обнажая розовые десна, из которых выходили белые острые клыки. Все псы готовы были броситься на еду, но терпеливо ожидали отмашки от хозяина. Пастух выгреб остатки похлебки в миску, отложил в сторону чашу, сел на лавку и продолжил раскуривать табак. Он смотрел на собак с мудрым безразличием и ни одной эмоции нельзя было прочесть на его плоском смуглом лице. Его черные, как смоль, глаза из-под морщинистых нависших век заглядывали прямо в душу каждому из псов, и каждый отводил взор, не выдерживая тяжелого взгляда старого пастуха, признавая власть человека над собой. И даже буйный и непокорный Харал был не в силах противостоять старому пастуху в этой дуэли взглядов. Человек привстал с лавки, его лицо на мгновение искривилось в полугримасе, походящей на оскал, как тут же вся округа услышала пронзительный свист.

      Это был клич для Цухула – второго по старшинству, но первого по силе и власти среди них. Цухул был единственным из братьев, кого пусть не уважал и не боялся, но опасался Харал, а потому и признавал его. Цухул появился неожиданно, поднявшись по пологому склону и выбежав из балки неподалёку от животноводческой стоянки. Он всегда спал отдалённо от всех, охраняя человеческие владения, – в самой низине широкой и глубокой высохшей балки, где когда-то протекала большая степная река, отгоняя запахом своего присутствия нежелательных гостей: лисиц, хорьков, корсаков, шакалов. И даже волки, почуяв его, не решались напасть на стоянку.

      Цухул за считанные секунды добежал до юрты хозяина и встал в ряд с остальными псами. Он был заметно крупнее всех. Если сила Тайшара была сплавом жира и природной мощи, а Харала заключалась в неудержимой агрессии, пограничной бешенству, то Цухул был опытным волкодавом, бойцом, охотником, сторожем и пастухом. Кроме того, в росте и мощи он превосходил каждого из своих братьев. Его тело и воля были будто сотканы из стальных прутьев – такое впечатление он производил. Абсолютно черного окраса – он был словно тень во время погони за дичью. Плотная шерсть облегала его мышцы, а колтуны на шее, как у Харала и Санана, будто грива, делали его похожим на льва. На черного льва – властителя этих степей.

      Пастух вновь сел на лавку и еле слышимым шепотом назвал каждого из псов по имени, начав со старшего и закончив самым младшим: Бурул, Цухул, Харал, Санан, Тайшар. Изрезанное глубокими морщинами смуглое, несколько коричневатое, широкое лицо с треугольными