Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика – 4. Игорь Сотников

в обратную сторону, – но тут он увидел перед собой ухмыляющуюся физиономию Михаила, заявляющего ему с удовольствием: «Что, с дрейфил. Впрочем, я ничего другого от тебя, подкидыш, и не ожидал», и это его вернуло обратно. Правда, ещё неокончательно, а только до всё той же таблички с дверей, смотрящей на него глазами дамы, выполненной в чёрно-белом стилистическом виде. И эта дама как будто Клаву спрашивала: «И что мы тут стоим, не давая никому прохода. А сюда, между прочим, приходят не на пустой желудок, а когда этого требует твоё естество и возможно что, крайняя необходимость. Так что соображайте скорее, и заходите сюда, или освобождайте собой проход».

      И Клава бы ей сейчас ответил, что он сюда заявился по другой естественной надобности, – я здесь по работе! – но разве она сможет его понять. Да ни за что. Хотя любопытство в ней возьмёт вверх, и она не сразу начнёт на него фыркать и гнать прочь, пугая тем, что сейчас же вызовет охрану. И она, эта дама в чёрном, но не вся, а её платье с белыми отводами, незримо для Клавы, с интересом к нему взмахнёт вверх ресницами своих глаз и спросит его, что это ещё за такая работа, в чьих интересах заглядывать туда, куда и представительницы её симпатичного рода, наведываются лишь по необходимости.

      На что Клава, отлично понимая, что более-менее свободный доступ в такие оговорённые знаковой табличкой места, есть только у компетентных служб, лучше, конечно, специальных, – да, так и скажу, специальных, – так и хотел многозначительно представиться, но то ли он не был столь опытен в деле обмана дам со знаковых табличек с дверей, то ли ещё что-то этому помешало, но так или иначе, он признал в себе того, кто он есть. – Я, – говорит с долей патетики Клава, – журналист.

      А дама в чёрном с таблички двери, всякого снаружи двери повидала, а уж что творится там, в глубине внутреннего пространства помещения, прикрытого дверью и защищаемого ею, то она и представить об этом боится, но при этом она прекрасно представляет, для чего она здесь повешена и она обладает всеми знаниями своих прав и обязанностей. Где её права обязывают её интересоваться какого сорта люди собираются через неё пройти, а её обязанности в себя включают не допускать внутрь людей не подходящей конституции, или без предъявления специального разрешительного документа. И журналист ни под одну из этих категорий не подходит. А вот под какую он подходит, то она сейчас ему доходчиво объяснит.

      – А не пошли бы вы, недоделанный писатель, туда, по соседству. – Грозно заявит дама в чёрном, немилостиво кивая в сторону джентльмена в чёрном на похожей табличке, критически посматривающего в её сторону. – Там для вас самое место. И грязных историй можете сколько угодно там услышать. А если этого вам покажется мало, то сами сможете стать соучастником такого рода истории. – А как только дама в чёрном, с такой отповедью, как показалось Клаве, на него посмотрела, то ему вдруг решилось и вправду внутрь не заходить, – мало ли на кого там можно в дверях нарваться, – а тут же, или в мужской кабинке, придумать какую-нибудь историю,