Твой последний шазам. Ида Мартин

а папа ее поддержал. Они хоть и были в разводе, но продолжали общаться, как старые друзья. И в том, что касалось меня, почти всегда были заодно.

      Как ни странно, результаты ЕГЭ у меня оказались вполне приличные, а вузы я выбирал без претензии на крутость. Мама хотела сделать из меня экономиста, но я решил, что лучше стану каким-нибудь менеджером, и за свое ближайшее будущее особо не волновался.

      Рюкзак я разбирать не стал. Оставил на кухне. Пусть бабушка сама, когда приедет, возится. Пришлось три часа тащить его, проклиная за тяжесть и недоумевая, какой смысл в доисторическом закатывании банок и обмене ими. Одна бабушка летом мариновала огурцы, другая – по осени делала компоты, и они отправляли заготовки друг другу, словно дары дружественных государств.

      В квартире стояла невыносимая жара и духота. Я распахнул окна во всех трех комнатах, и на восьмой этаж сразу ворвался суетливый шум улицы, дороги и не особо свежий, но легкий ветерок.

      Я был рад, что вернулся. Я вообще в последнее время слишком многому был рад. Школа осталась позади, а других проблем еще не образовалось.

      Едва успел принять душ, как заявился Трифонов в традиционных камуфляжных штанах и футболке без рукавов, из-под которой, изгибаясь, выглядывала голова большого черного дракона. С порога двинул меня кулаком в плечо и, резко отпихнув, оглядел с головы до ног.

      – Какой-то вид у тебя, – он поморщился. – Чересчур довольный.

      Ему я тоже был страшно рад. Кто бы мог подумать, что за пару недель успею так соскучиться по этой небрежной ухмылке и скрипучему голосу!

      Тиф поднес свой локоть к моему, сравнивая цвет кожи:

      – И загорел как черт.

      – Целый день на улице, – оправдываясь, сказал я. – Котлеты хочешь? Мне с собой кастрюлю дали.

      – Котлеты? Тащи.

      Мы прошли в нашу с Дятлом комнату, и я достал из ужасной тряпичной сумки алюминиевую кастрюльку с котлетами. Бабушка Галя очень переживала, что целых три дня кормить меня будет некому.

      – Греть нужно? – спросил я без особой охоты.

      – Какое греть? Жара на улице, – Трифонов схватил верхнюю котлету, откусил и уселся на кровати Дятла. – Короче. Поедешь с нами завалы разгребать? У криворотовского отца знакомый по даче про нас спрашивал. Сказал, видел по осени, как мы сарай расфигачили…

      Он засмеялся с набитым ртом.

      Я тоже вспомнил, как ездили к Лехе Криворотову на дачу ломать старый сарай. Начиналось все хорошо, но закончилось полным беспределом. Раздолбали сарай в щепки, зато за два дня управились.

      – Короче, у этого мужика то ли лагерь древний, то ли пансионат, я толком не понял, и там всё перестраивать собираются. Старые дома сносят. Нужно весь этот мусор строительный убрать, – говорил Трифонов быстро, азартно, глаза горели, и про котлету он временно забыл. – Если за три недели управимся, тысяч сто заплатит. Прикинь? Мигрантов брать не хочет, а бригаду нанимать – дорого. Я сначала думал, мы с Криворотовым вдвоем осилим, но оказалось, работы дофига и нужно еще людей подтягивать. Минимум двоих. Ну что? Как тебе? Деньги на четверых поделим.