Твой последний шазам. Ида Мартин

Тебе еще совсем мало лет, и ты должна понимать, какие опасности подстерегают тебя в жизни. – В ее глазах блестело пьяное безумие. – Любовь – это самое страшное на свете зло. Она приносит страдания и толкает людей на самые ужасные преступления. Любовь – это зависть, ревность и страх. Это всегда потеря себя в другом.

      – Еще раз спасибо за коктейль.

      – Никогда не люби, – крикнула она мне вслед. – Любовь убивает.

      Я с трудом отыскала маму среди танцующих, увидела ее ярко-оранжевый топик и бросилась к нему как к спасательному кругу.

      – Ну что? – Раскрасневшаяся и довольная мама выглядела очень молодой и красивой. – Не надумала развеяться? Последний же вечер!

      – Нет. Пойду к себе. Здесь скучно.

      – А там что? Опять в телефоне сидеть?

      – Спать лягу. Быстрее завтра наступит.

      Поднявшись на свой этаж, я сфотографировала длинный пустой коридор с красной ковровой дорожкой и отправила фотку Амелину. Пусть знает, что я не на танцах.

      Упала на кровать и несколько минут лежала, остужая мысли.

      А потом снова схватилась за телефон.

      Но там ничего не было. Ни одного сообщения, даже комментария к фотографии коридора.

      Я включила телевизор, сходила в душ, съела оставшийся с обеда несладкий персик, не глядя пролайкала новостную ленту друзей и уткнулась в видеоклипы.

      Мы ждали. Я – что он сменит тему, он – моих ответов. И в этом молчаливом противостоянии проигравший был заведомо известен, потому что я ненавидела ждать. Ожидание вынимало из меня душу и заставляло совершать необдуманные поступки.

      И я почти уже собралась написать, как на экране телефона высветился его номер. Я быстро схватила трубку и прижала к уху.

      – Костя, ты с ума сошел? Мы же договорились не звонить, – на радостях выпалила я. – Это дорого.

      – Ответь честно, ты ему правда не сказала про меня?

      – Ты из-за этого звонишь?

      – Звоню, потому что завтра встретиться не получится, – голос был тихий и далекий. – Я сейчас уезжаю в деревню. Ты просила предупреждать.

      – Я ничего такого не сделала и не сказала, чтобы вот так психовать.

      – Вот именно – не сказала… – он усмехнулся и помолчал. – На самом деле там с бабушкой что-то. Нужно ехать. Мила позвонила.

      По его серьезному тону я поняла, что это правда.

      Мы скомканно попрощались.

      С Костиной бабушкой я была едва знакома. Виделись пару раз – крупная, усталая деревенская женщина. Никакой особой симпатии между нами не возникло. И я знала, что в глубине души Амелин винит ее за то, что она позволила матери забрать его к себе. Об этом он никогда не говорил, но сама бабушка однажды рассказала.

      Мне, конечно, не хотелось, чтобы с ней на самом деле что-то случилось, но то, что из-за нее мы не могли в ближайшие дни увидеться, было очень обидно. Особенно после этой дурацкой переписки и повисшей недосказанности.

      В Москве жара стояла посильнее, чем в Испании, и стоило нам там оказаться, родители тут же начали страдать, что хотят обратно.

      Прошло четыре дня,