Консул Содружества. Александр Зорич

с радиальным коридором. Туда уже подтянулись остальные солдаты нашего отделения во главе с сержантом Гусаком.

      С ними сразу чувствуешь себя как-то веселее.

      Блицразведка выполнена. Заходить дальше мы пока что не имеем права.

      Пора подозвать от лифтов отделение Бета. Оно займет узловую точку на пересечении коридоров, и только тогда мы продвинемся на всю катушку.

      Это очень трусливая тактика. Но иначе нельзя. В закрытых помещениях, а тем более под землей, штурмовая пехота сразу теряет и скорость, и три четверти своей наступательной мощи. Огневая секция со своими громоздкими плазменными пушками на гравилафетах сюда просто не пролезет. У тяжелого оружия свои недостатки.

      Воздушной разведки нет. И космической нет. Засада может ожидать где угодно. Вырвался чуть вперед – и покойник.

      Главное, что даже отомстить за тебя не успеют. Термит выстрелил – и убежал в вентиляционный канал. А ты лежишь с дыркой в груди, и кругом – никого, ничего.

      – Чен, Серж, попробуйте-ка вызвать лейтенанта, – просит Гусак.

      Лейтенант ждет вместе с огневой секцией у входа в шахту. По идее – чтобы координировать операцию через свой командирский милитум и держать связь с капитаном Веракрусом.

      Его трудно заподозрить в трусости. И все-таки мы знаем – иные лейтенанты считают делом чести лезть вместе с передовым отделением своего взвода в самое пекло. Наш не из таких.

      Голос у Гусака спокойный. Как обычно. Но его просьба говорит о том, что с ротной связью снова начались неполадки.

      Мы вызываем. Тишина. А ведь крошечный мобильный ретранслятор на присоске – вон он, его отсюда видно. Мимо него сейчас как раз проходит сержант Феликс, возглавляющий отделение Бета.

      Я машинально повторяю: «Клык вызывает роту», – и вдруг замечаю, что по плечам Феликса ползет отблеск. В шахте лифта – красный сполох.

      Когда мы спускались сюда, я при помощи вибробура превратил крышу кабины лифта в труху. Там уже была дыра, через которую выбрался на поверхность Дюмулье. Но дыра несерьезная, кроличья, поэтому для удобства я сделал так, чтобы шахта лифта открывалась прямо в коридор. На случай, если бы пришлось очень быстро драпать.

      Время вдруг замедляется. Я отдаю себе отчет в том, что воспринимаю происходящее с нечеловеческим тактом, по миллисекундам, как сверхчуткая видеокамера.

      Красный сполох становится все ярче.

      Мои мышцы начинают непроизвольное сокращение. Им нужно:

      – инстинктивно поднять левую руку, чтобы защитить лицо, то есть смотровое стекло экоброни;

      – опрокинуть мое тело на спину;

      – заставить его откатиться вбок по кольцевому коридору.

      Тугая, неистовая, вся свитая из пунцовых, кровавых, порфировых жгутов струя огня наконец достигает дна шахты.

      Выплескивается в коридор. Я вижу, как она поглощает парней из отделения Бета.

      Захлестывает сержанта Феликса.

      Пламя – полупрозрачное. Сквозь него по-прежнему просматриваются и силуэты пехотинцев, и даже шахта лифта.

      Длинная