Axis mundi. Анна Вик

тся серединой этого мира. Часто им принято считать некое дерево или очаг, также иногда он предстает в виде колодца… Но я расскажу Вам, где находится axis mundi на самом деле сейчас.

      Центр Вселенной найти не так сложно, если постараться. Вообще, он виден с высоты птичьего полета, вот только пробраться сквозь Барьер будет не так легко. Хотя и нам с Соней случайно удалось это сделать, поверьте, в прохождении было мало приятного.

      Соне ее имя действительно соответствовало. Во всяком случае, так могло показаться тому, кто увидел бы ее впервые или мало с ней общался. В нашей летной эскадрилье старшие часто дивились, как она вообще прошла ВЛЭК1. Мол, слишком астеничная и вообще какая-то неживая, соня. Но ей было все равно. Она никогда не спешила, медленно собиралась, но при том никогда не опаздывала на полеты, потому что рассчитывала время.

      Мне, честно, Соня, особо не нравилась, как и большинству других ребят. Мы просто не обращали на нее внимание. Высокая, худощавая и не особо женственная; она не была при том какой-то ухоженной и не скрывала свою блеклость макияжем. Не в обиду ей будет сказано, но, если Соня стояла возле серой стены, можно было пройти мимо и не заметить ее – такой невзрачной она всем нам казалась. Но все это было как бы до, ведь по-настоящему я узнал Соню в ту самую пятницу, когда мы нашли axis mundi.

      Рассказывая про Соню и летную эскадрилью, сам забыл представиться: меня зовут Марк. Мама, будучи учителем истории, решила назвать сына так в честь знаменитого Марка Аврелия, веря в то, что это имя наделено какой-то силой, мудростью… Я же по следам великого не пошел, избрав для себя путь попроще и поинтереснее – решил стать пилотом.

      В летном училище я уже учился третий год, и та практика стала для меня второй. Проходили мы ее в очередной раз в «чудном» городе О, вернее, в его аэропорту. Сам городишко был олицетворением российской тоски, и, на контрасте со столичными городами или городами-миллионниками, откуда большая часть нас приехала, конечно, смотрелся несуразным, запущенным и застрявшем где-то на стыке семидесятых и нулевых, как бы странно ни звучало такое описание.

      Я заметил, что дело было и не в людях, которые были там такие же, как и везде. Дело было скорее в каком-то неописуемом, но ощутимом духе безысходности, которой неизбежно поддавался каждый местный житель или приезжий. Такое состояние из города нельзя вымести с пылью или очистить вместе с грязью с тротуаров; летний дождь не смоет его. Цветы, что распускаются каждую весну, не превратят поляну из сорняков в прекрасный луг.

      Но не будем о грустном – полеты, которые длились большую часть недели… Вот это был настоящий восторг! Я, будучи на первой практике девятнадцатилетним мальчишкой, не знал и не думал, что летать может быть так волнительно. Каждый раз, садясь в кабину своего «Diamond»2, я и боялся, и боролся с нетерпением поскорее взлететь. Полеты я вообще часто для себя ассоциировал с побегом от реальности. Потому что в небе все было и есть иначе.

      Там, даже для пилота небольшого самолета, есть реальная ответственность и настоящий страх смерти, хоть и неосознаваемый многими. Этот страх, которому я почти никогда не давал волю, все же временами меня охватывал. Но, когда я летал один в кабине, что нам было положено по программе на первом уровне, я знал, что моя жизнь была только в моих руках. Разобьешься – сам дурак. Сделал все, на что способен был твой «котелок».

      Теперь же, на втором уровне, мы летали по двое. Один пилотировал, другой был как бы «вторым пилотом», то есть, помогал какими-то проверками в кабине, осмотрительностью на заданиях… Но в целом, этот студент толком управления не имел. Я понимал, что в случае чего, моя жизнь будет в руках этого кого-то, и я должен был довериться ему или ей, как профессионалу. Однако мы ими не были, в сравнении с настоящими пилотами, все студенты казались птенцами, только совершающими свои первые вылеты из гнезда.

      Мы и выглядели как сонные, неокрепшие пташки, особенно по утрам, в пол пятого, когда начинались наши утренние смены. Просыпаешься от отвратительно громкого звука будильника – еще даже не рассвело, а кровать магнитом удерживает тело, которому не хватило тех несчастных четырех или пяти часов сна, что мне доводилось обычно ухватить.

      Смены были и утренние, и вечерние, с которых ребята возвращались поздно и спать ложились ближе к полуночи. Конечно, в итоге почти вся комната засыпала с теми, кто возвращался со второй смены. Но мы не слишком жаловались, потому что каждую неделю смены менялись, да и выходные были полноценными, так что более-менее жить было можно.

      В общем да, просыпаться и тащиться на завтрак к пяти утра было тем еще удовольствием. Но с кровати меня всегда поднимала мысль о том, что я иду летать. Это был «шот» энергии получше самого крепкого кофе или энергетика.

      – А можно, пожалуйста, двойную порцию каши? – просил я почти каждый день стоявшую на раздаче женщину. Несмотря на то, что есть так рано не особо хотелось, я знал, что до обеда или до стартового завтрака было еще далеко.

      В утро, когда все произошло, я почувствовал себя героем какого-то нелепого ситкома, который повторяет из серии в серию

1

ВЛЭК – врачебно-летная экспертная комиссия. Весь летный состав в России, в том числе и курсанты-пилоты, диспетчера, обязаны проходить полноценный медосмотр ежегодно.

2

Здесь имеется ввиду однодвигательный самолет «Diamond-40», на котором многие пилоты-курсанты проходят летную практику.