ТЕАТР С БОЛЬШОЙ БУКВЫ. Марина Порк

не был щедр на благодарности. Вообще, все его творчество состоит из временны?х блоков-периодов, когда он с кем-то дружил, кого-то любил. К примеру, в Театре Моссовета дружил с Тереховой, Талызиной, Бортниковым. Но когда Рома заканчивал некий период, отношения часто прекращались. Временно или навсегда. В своих отношениях и сотрудничестве с другими людьми Виктюк практиковал «чистую смену декораций». После «М. Баттерфляй» я работал еще в двух спектаклях Романа Виктюка. Один – очень для меня дорогой – «Дама без камелий» Реттигана в Театре Вахтангова с Людмилой Максаковой и Владимиром Зайцевым в главных ролях. Именно тогда Рома меня и познакомил с Людмилой Максаковой, с которой мы по сей день очень дружны. Во втором акте спектакля была очень сильная актерская работа у Евгения Карельских, мощный монолог, во время которого полный зал театра просто замирал. Это был не самый счастливый период в истории Театра Вахтангова: Михаил Ульянов был уже немолод и не очень здоров, театр приходил в упадок. И Виктюк влил в его жилы свежую кровь! Он, насколько мог, поддержал театр в период его кризиса своими спектаклями. Одна из последних работ, которую я с ним сделал, – «Мистерия о нерожденном ребенке» в Театре Моссовета, где играла Терехова. Эта работа была не просто проходной, а неудачной, спектакль очень недолго шел. Как театровед считаю, что у Ромы после сатириконовских «Служанок» начался кризис. Он был неповторим и силен в свою золотую эпоху. Мог ставить одновременно несколько спектаклей, совершенно разных не только по жанру, но и по режиссерским краскам, по режиссерской манере и почерку – от минималистичного «Чинзано» до масштабной «Царской охоты», от почти балетной музыкально-поэтической цветаевской «Федры» до остро бурлескной «Квартиры Коломбины» Петрушевской. Представить, что все это практически одновременно ставит один режиссер, было почти невозможно! До «Служанок» и связанного с ними пиара в Москве из широкой публики мало кто знал, как выглядит Роман Виктюк. И вдруг он начал появляться на всех каналах, в глянцевых передачах НТВ, в новогодних телепосиделках, публично кушать поросенка в ресторане Дома актера (какой-то наспех состряпанный якобы документальный фильмец о нем). Этой внезапной телевизионной пиар-публичностью Виктюк разрушил собственную магию таинственности своей личности. Вместо кожаного пиджака и красного свитера появились известные всем яркие, часто вульгарные и аляповатые пиджаки. Он полностью сменил имидж. И дело даже не в смене имиджа, не в смене образа – Роман Виктюк сменил самого себя. Я понял: если после «Служанок» он не поставит что-то абсолютно противоположное (а он мечтал, например, о Чехове), то останется в этой сладкой упоительной тине «Служанок» до самого своего конца. Когда я в этом окончательно убедился – мне стало неинтересно. Виктюк ставил «Лолиту». Репетиции шли в здании АПН. Ничего не говоря, не объяснившись, я просто перестал на них ходить. Вскоре он мне позвонил, разговаривал очень зло: «Почему вы не приходите на работу? Вынесу