На ее условиях. Триш Мори

меня!

      Он не двинулся с места, наблюдая, как миниатюрная фурия сражается с дверью.

      – С другой стороны, вы попросили меня жениться на вас.

      – Я ошиблась, – ответила она в отчаянии, задыхаясь от усилий.

      – Что, вы планировали просить кого-то другого?

      Она сдалась, глядя на дверь так, словно хотела испепелить ее усилием воли.

      – Я думала, вы сможете помочь. Я ошиблась.

      – И поэтому вы повернули все так, словно я вас подвел? Потому что я был честен и посмеялся над этим нелепым брачным предложением?

      – Нелепым, потому что вы такая роскошная партия? С ума сойти! Вы и вправду верите, что я так уж жажду выйти за вас замуж?

      Симона пнула дверь напоследок, развернулась и немедленно пожалела об этом, почти уткнувшись носом в обнаженную мужскую грудь. Его кожа была оливково-бронзовой от загара, с темными волосами, и его соски были твердыми… Боже, ну почему он не мог одеться? Она могла видеть, как ее дыхание шевелит волоски, могла чувствовать лимонное мыло и его запах, горячий, чистый, мужской…

      И она вполне могла бы обойтись без понимания, насколько все это ей нравилось.

      – Это вы мне скажите, – прорычал Алесандер. – Вы же об этом просили.

      Он возвышался над ней, почти прижимая к двери. Симона могла метнуться в сторону, но у нее создавалось стойкое впечатление, что этому мужчине понравится, если она попытается бежать. Он явно из тех, кто наслаждается погоней. Так что она осталась на месте и заставила себя встретить его взгляд.

      – Несколько месяцев, – сказала она. – Я не просила о вечности. Я не настолько мазохистка. – Что-то опасное мелькнуло в его глазах, и она задумалась о том, насколько разумно с ее стороны было оскорблять единственного человека, который мог ей помочь. Хотя это было важно до того, как он высмеял ее предложение. Теперь она ничего не теряла, говоря, насколько не прельщала ее такая перспектива. – Поверьте, если бы у меня была любая другая возможность, я ухватилась бы за нее обеими руками.

      Он вгляделся в ее глаза:

      – Во что вы играете? Зачем вы здесь на самом деле?

      Она сказала бы ему, если бы думала, что он послушает.

      – Знаете, продолжать это все нет смысла. Выпустите меня, и я обещаю больше никогда не показываться вам на глаза. Может, у нас получится забыть, что эта встреча вообще случилась.

      – Забыть, как худосочная девчонка, которую я увидел первый раз в жизни, предложила мне на ней жениться? Забыть предложение о браке, завернутое в колючки и оскорбления? От женщины, которая призналась, что предпочла бы любую другую возможность? Да еще и не объяснила ничего? Не думаю, что я быстро такое забуду.

      – А какой смысл объяснять? Вы весьма четко выразили вашу позицию. Совершенно очевидно, вы никогда не снизойдете до женитьбы на «худосочной девчонке».

      Ее глаза полыхали холодным огнем, когда она выплюнула его же слова ему в лицо, в ярости от его оскорбления. Что ж, он мог быть не прав. Она была скорее изящной, чем худосочной, хотя у него нет ни малейшего шанса узнать это