Под тенью вечности. Арина Зарудко

узнал черные перья на ее шляпе, как только она появилась на перроне. В одной руке она несла соболью муфту, в другой сумочку, слуга сзади нес ее багаж. Среди всего люда у поездов она одна привлекала его взгляд: иначе и быть не могло, своей горделивой походкой и манерностью она растворяла окружающих, обращая весь свет дня и ночи на свой силуэт.

      Ирина тоже заметила Сергея, но не подавала вида. Подойдя ближе, она заглянула ему прямо в глаза, от чего у него внутри все перевернулось. Он улыбался, она обнимала его, мир застыл. Сев в экипаж, они, держась за руки, смеялись, говорили о поездке Ирины, об их планах и о том, как ужасен Петербург.

      Квартира, которую снял Сергей, была небольшой по размеру, но совершенно очаровательной. Что более всего привлекло Ирину, так это высокие окна и удивительный альков, пристроенный к одному из них.

      – Совершенно потрясающе, что ты нашел такую прелестную квартирку! – Хвалила она его. – А вам, военным, верно, дают перечень тех мест, куда непременно нужно привести женщину. Так вот, сегодня тебе предоставляется возможность им воспользоваться. – Говорила она, кокетливо улыбаясь и снимая перчатки и жакет.

      – Я хочу почитать то, что ты написала, – изъявил желание Сергей.

      – Прочтешь, как напечатают, – хитро взглянула она.

      – В любом случае, я знаю, что написано талантливо.

      – И снова ты мне льстишь…

      – Нет. Снова я убеждаюсь в том, какая ты волшебная. Одно твое присутствие все делает необыкновенным.

* * *

      К издателю Ирина собиралась ехать только на следующий день, а весь текущий – подарить ему. После того, как оба привели себя в порядок, они отправились пообедать. Затем они бродили по столице, покупали какие-то мелочи для ее гардероба и квартиры, он не мог оторваться от нее, запоминая каждую нотку ее голоса, ее смех, запоминая каждую ее черточку; а она не могла думать ни о чем, что было за пределами их вселенной. Так промчался их день, окутанный покровом безграничного счастья. Все было сказочно: и теплая для поздней осени погода, и эти улицы, которые оставались незамеченными влюбленными, и то, как им было тепло и спокойно в обществе друг друга. Он часто говорил ей о своей любви, она смущалась, как девочка, и нежно шлепала его муфтой, называя хитрецом.

      Полагаю, читатель согласится, что за некоторые часы не жаль было бы отдать годы жизни. Их часы вдвоем были наиболее ценными за всю жизнь, эти мгновения хотелось продлить, уцепиться за них и проживать с упоением минуту за минутой. Никогда оба не чувствовали себя настолько целостными и счастливыми.

      – Как такое возможно… Мы же будем гореть в аду, – проговорила Ирина, гладя голову возлюбленного, лежащую у нее на груди.

      – Мне плевать. – Был ответ.

      – Это все неправильно… Но я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу, чтобы этот миг застыл. Чтобы были мы и наша вечность.

      Молчание.

      – Как можно смотреть на кого-то, – продолжила она шепотом, – просто смотреть и сходить с ума?

      Сергей