Слабое утешение. Эдвин Хилл

двадцать назад в Уэллсли, на недельном курсе по самообороне для женщин. В первый же день Дафна, на глазах у десятка участниц, повалила Эстер на пол и, прижав коленом, прокричала:

      – Рост не важен! Бейся!

      Дафна играла в хоккей на траве и была куда крупнее, но Эстер не сдавалась. Она принялась извиваться, выкручиваться… Получалось не очень. Остальные подбадривали ее, кто-то хихикал.

      – Надо выжить! – кричала Дафна. – Используй свои сильные стороны. Думай. Сосредоточься на том, как выжить.

      Эстер расслабилась. Стала еще меньше, углубилась в себя и, как только давление на грудь слегка ослабло, вывернулась. Ударила локтем наотмашь, попав во что-то теплое и мягкое. Хрустнуло. Дафна отшатнулась, зажимая руками лицо: из сломанного носа хлестала кровь.

      – Прости, я не хотела, – сказала Эстер.

      – «Прости»? – переспросила Дафна. – В задницу твое «прости». Иначе не выживешь.

      Дафна привыкла добиваться всего боем. Они с Морганом росли в семье, где было десять детей, да еще в Южном Бостоне, где в избытке хватало только голодных ртов. Они присматривали друг за другом, хотя этой заботы Эстер, которой всегда приходилось думать лишь о себе, не понимала. И Морган, и Дафна добивались успеха своими силами, своей головой: Дафна поступила в Уэллсли по спортивной стипендии, а Морган отправился в Массачусетский университет. К тому времени, как Эстер познакомилась с Дафной, та превратилась в оторву, затянутую в черную кожу и называвшую Национальное общественное радио слишком консервативным. Почти каждое воскресенье она заманивала Эстер в «Трах-мобиль» и везла в общагу МТИ на вечеринки студенческих братств, где быстренько исчезала в спальнях на верхнем этаже.

      Окончив колледж, они сняли квартиру в Олстоне. Тогда-то Эстер и познакомилась с Морганом. Как и Эстер, Морган любил Дафну больше всех на свете и предпочитал не замечать, как часто сестра меняет работу, всякий раз сжигая за собой мосты. Они оба искали оправдания опасным связям Дафны, даже когда ее увлечение наркотой переросло в зависимость. Все изменилось с рождением Кейт. Точнее, все только начало меняться: отношения Эстер с Морганом и Дафной, приоритеты, взгляды… Эстер подозревала, что сложностей впереди еще много.

      Автобус остановился у Гарвард-сквер.

      Эстер работала в Гарвардской библиотеке Уайденера, а когда в сентябре у нее поселилась Кейт, взяла отпуск. Возвращаться предстояло с началом весеннего семестра, и какая-то часть ее с нетерпением ждала, когда можно будет вновь окунуться в знакомую рутину. Однако сейчас Эстер взяла Кейт за ручку, и они торопливо пошли по промерзшей улице через Уинтроп-сквер к «Пещере Гренделя», богемному пабу в нескольких кварталах от остановки. Там заняли столик с видом на входную дверь; Эстер достала из сумки раскраску «Мой маленький пони» и коробочку цветных карандашей.

      – Тете Эстер надо поговорить с другом, он сейчас придет, – объяснила она Кейт. – Посидишь тихонько, пока мы разговариваем?

      – Кейт тихо! – совсем не тихо пообещала девочка.

      К столику подошла очень молодая татуированная