Охотник на вампиров. Водоворот. Ольга Грибова

(возможно, даже тяжелым), и вовсе не представляло для неё труда.

      Я с затаенным восхищением, граничащим с завистью, следил за тем, как Эмми, ничуть не напрягаясь, подняла мотоцикл за переднее колесо и легко передвинула его в сторону, словно это не настоящий двухколесный тяжеловес, а подделка из папье—маше. Порой эта необузданная сила пугала. Вот и сейчас я ощутил, казалось бы, ничем не спровоцированную тревогу.

      – С кем ты говорила на улице?

      Эмми стояла спиной ко мне, но я заметил, как напряглись худенькие плечи, хотя работы по разгребанию мусора она не прервала.

      – С чего ты взял, будто я с кем—то говорила? – спросила девушка беззаботно. Но за внешней раскованностью и непринужденностью голоса скрывалась еле различимая нотка досады.

      – Мне показалось, что я слышал чей—то голос.

      Медный таз с оглушительным звоном упал на пол, и сундук, наконец, получил долгожданную свободу. Схватившись за железное кольцо на крышке и отталкивая стройной ногой мешающиеся предметы, Амаранта вытянула ящик на середину чердака. Сколько же изящества и пластичности было в каждом её мимолетном движении! Точно она не тянула грязный, покрытый паутиной сундук, а делала изысканные па перед взыскательной публикой. Эмми вся дышала волшебной грацией, тягучей, елейной прелестью. Одна её тень, тонкой, рельефной полосой падающая на давно немытый пол, была способна свести с ума.

      – Ты прав, – не глядя на меня, прокомментировала Амаранта мои последние слова, – тебе показалось.

      На секунду она оторвала взгляд от вожделенного сундука и посмотрела в мою сторону, будто пытаясь угадать, поверил ли я. Улыбаясь как можно более очаровательно, я опустился на колени рядом с Амарантой. Она тут же расслаблено выдохнула, снова сосредоточившись на сундуке. Кажется, мне удалось убедить её в том, что инцидент исчерпан, и она почти сразу позабыла о неприятном разговоре. Жаль, что я не мог так же спокойно относиться к случившемуся. Что бы Эмми не говорила, сегодня на улице я совершенно точно слышал два голоса и, естественно, не собирался оставлять этот вопрос нерешенным. Если она не хочет сама сказать правду, придется выяснить её каким—нибудь другим способом.

      С гулким грохотом крышка сундука откинулась назад, выставив на всеобщий обзор забитое бумагой нутро. Пожелтевшие страницы газет, ровные стопки рассыпающихся в труху писем, фотографии с изъеденными временем краями – вот сокровища, которые так бережно хранил старый сундук. Эмми запустила руки в этот ворох макулатуры, достала одну из стопок и положила себе на колени. Давно никем не тревожимая бумага зашелестела в её тонких пальчиках, распространяя вокруг запах чернил и плесени.

      Мой маленький темноволосый ангел нахмурился, внимательно вчитываясь в строчки выбранного наугад письма. Уголки её полных губ слегка приподнялись в еле заметной улыбке. Моё сердце вдруг сжал непонятно откуда взявшийся страх. Глупая, нелепая и абсолютно невыносимая мысль прокралась в голову. Внезапно я четко представил, что станет со мной, если Амаранта