Карл, герцог. Александр Зорич

кровью сестры, кровью низкого пса и родственников низкого пса все фонтаны Альгамбры. Закрывать глаза мне не по нутру.

      Махардин уже не слушал. Его откормленное тело стремилось в тень – отдохнуть, перекусить. Подле тех деревьев, например. Но вот ведь незадача – они уже отдыхали час тому назад, а дело безотлагательное. Этот Алиамед – у него соломинка в заднице. Скажет, что ему не по нутру отдыхать по десять раз. А что это там за труп в желтом? Э-э, да это дервиш!

      – Послушай, Алиамед, есть способ узнать точно, что там было между ней и этим псом.

      – Псом? – невпопад откликается Алиамед, погруженный в ретроспективу.

      В бархатные складки сумерек вчерашнего сада слепой мордой тычется балкон, на котором он кушает арбуз и отдыхает. Но не ц-ц-ц-чание цикад и не тишина ночи сочатся снизу. Там, среди миртов и лавров, шуршат платья и шепчутся шелка. Он откладывает надкушенную арбузную скибку и слушает.

      Внутри Алиамеда тревожно мчат грохочущие поезда. Где-то там в большой спешке творят любовь и дышат – их ровно двое, женский голос, мужской голос. Сестра? Он, правда, не уверен, он летит вниз, на ходу выхватывая кинжал, бегом, бегом – здесь? нет; здесь? здесь! трава смята, но где она не смята в этом саду, здесь с утра до вечера топчутся девушки. Он уже готов признать оши… но в серой зелени вытоптанной клумбы лунно сияет и свидетельствует в пользу обвинения безошибочная жемчужная капля сестриного венца – ее выдрал и бросил Виктор. Виктор, это он.

      – Мы говорили о низком псе, – напомнил Махардин, тяжеловесный как шутка из поучительной басни. Он разглядывает молодого дервиша. Правильное лицо, кроткий взгляд. Встретить дервиша – хорошая примета!

      Дервиш приветствует рыцарей издалека. Теперь он сидит, скрестив ноги.

      – Да не пес это, а мужик, – не выдерживает Алиамед, ему надоело темнить, что толку? – Его зовут Виктор, он слуга Фатара.

      – Фатара?

      Махардину неуютно и страшно. Он уже не рад, что в курсе всей этой истории. Слуга Фатара?! Иблис[14] – он все-таки где-то там, а Фатар – он здесь и ничем не лучше.

      – Ну ты и вляпался, друг мой. Убить Виктора ты все равно не убьешь – побоишься Фатара. Значит, лучше замять для ясности. Между прочим, мы с этого начали.

      – Ты меня не знаешь! Что мне Фатар?! Честь сестры дороже!

      Алиамед заносчив, но сейчас это не заносчивость, а часть местного комильфо.[15] Он не может сказать: «Ты совершенно прав». Это трусость.

      – Тогда дерзай. Хотя я бы на твоем месте вначале узнал доподлинно, е…л Виктор твою сестру или не е…л. Тем более, что есть способ, надоело повторять, – нехотя говорит Махардин.

      – И что за способ? – Алиамед спешит выговориться, пока можно. При дервише вести такие беседы не с руки. Святой человек.

      – Спросим у дервиша, – шепчет Махардин, натягивая поводья.

      – Не надо, – с напряженной ленцой в голосе бросает Алиамед.

      Махардин не спорит. Не надо так не надо. Ему все равно. Если речь идет о Фатаре и о Викторе,

14

Иблис – дьявол.

15

Комильфо – кодекс дворянского благообразия.