Синеет парус. Сергей Кишларь

Когда они в узких белых платьях с голыми плечами и спинами входили в ресторан Гремпеля, останавливались на полпути рюмки, замирали над тарелками вилки, висли веточки надкушенной петрушки в удивлённо приоткрывшихся губах.

      Первыми из оцепенения выходили жёны, – неприметно тыкали острыми локотками своих суженых под рёбра, подошвой туфельки давили под столом лакированный ботинок мужа. Мужчины, поперхнувшись водкой, ставили на стол рюмки, носовыми платками утирали взопревшие лбы.

      Тем обиднее было, когда возникало между подругами непонимание. Уж на что Аркадий Бездольный был Ольге не нужен, а держала его на крючке, играла как кошка мышкой.

      Здесь они с Ольгой не сходились. Оттого и сердилась, оттого и сдвигала брови Арина.

      А Аркадий, забросив за спину конец длинного шерстяного шарфа и, раскидывая в стороны руки, летел на коньках, заполняя паузу между вальсами восторженным криком:

      Я сразу смазал карту будня,

      Плеснувши краску из стакана,

      Я показал на блюде студня

      Косые скулы океана,

      На чешуе жестяной рыбы

      Прочёл я зовы новых губ,

      А вы ноктюрн сыграть могли бы

      На флейте водосточных труб?

      «Ах, Аркадий, Аркадий, – на ходу вздыхала и мысленно качала головой Арина. – Рядом с вашей искренней любовью к авангардной поэзии, так очевидно банальное желание понравиться. А эти тайные взгляды, которые вы украдкой бросаете на Ольгу, пытаясь уловить одобрение в её глазах! Боюсь, вы даже не замечаете её тонкогубой иронии».

      Осуждающим взглядом Арина искала Ольгу, рядом с которой остался только Виктор Гузеев – всех оттеснил, никого не подпускал. Только ему улыбалась Ольга, только его держала за руку. Бедный обескураженный Аркадий поначалу вяло скользил вслед за своей пассией, потом Арина увидела его сидящим в одиночестве на скамейке под мохнатыми от снега ветками каштана, уютно подсвеченными электрическим фонарём.

      Упираясь локтями в колени, Аркадий указательным пальцем растерянно ощупывал на тонком хрящеватом носу дужку очков и так поник головой, что концы обмотанного вокруг шеи шарфа свисали до самого льда. Когда мимо проносились Ольга и Гузеев, молодой человек исподлобья глядел на них, ломал в тихом отчаянии брови, с хрустом жевал тонкую хрупкую сосульку.

      Остальные мужчины затерялись где-то среди весёлых и визгливых барышень – вчерашних гимназисток. Арина осталась одна и вдруг затосковала… Господи, как трудно бывает понять саму себя. Оказаться бы сейчас у Гремпеля, заботливо стряхнуть с мужниного плеча сигарный пепел, немного покапризничать: «Ах, Ники, надоело всё, поедем домой». И он с готовностью бросит карты, заботливо подаст шубу, прижмёт к себе на заднем сиденье прогревающегося, мелко дрожащего автомобиля…

      Ольга, похожая на раскрасневшуюся гимназистку, с весёлым визгом налетела откуда-то сзади, теряя равновесие, ухватилась за Арину – чуть не повалила её. Шепнула: «Ариш, расправь