Утерянная Книга В.. Анна Соломон

чтобы он был готов для нее на все. И когда царь сделает окончательный выбор (и это будет не Эсфирь), она найдет Бараза и скажет: «Выведи меня отсюда. Делай со мной, что хочешь. Я на все пойду, только отведи меня обратно в лагерь». А он к тому времени так истомится от желания, что будет согласен.

      Лара выбрала своего евнуха из-за его белой кожи. Он такой бледный, словно не до конца сформировался. Лара подумала (и угадала), что ему понравится пушок у нее на теле. Она разрешает ему полежать в ее кровати, прижавшись грудью к ее спине или спиной к ее животу. Они просто лежат рядом, ничего сверх того. И ради этого он уже тайком носит ей чай, который Ларе запрещают пить, потому что, как говорит Мона, от него волосы растут быстрее. У Лары свой план, как и у Эсфири.

      Обе понимают – возможно, их планы наивны. Никакого опыта в таких делах у них нет. Они не владеют тайными знаниями, и все, что у них есть, это вера в собственную исключительность. Одной из них эту веру внушили родители, которые теперь мертвы, второй – ее пещерное племя. Впрочем, им почти всегда удается подавлять и сомнения, и отчаяние, возникшее в первый же день во дворце. Порой отчаяние доходит до высшей точки, вот как сейчас, когда Эсфирь сидит, глядя в стену, туда, где были отметки. Кто-то стер их – словно ударил под дых. В голове теснятся вопросы, она пытается найти ответы на них с тех пор, как попала сюда. Почему не сбежала ночью, когда дядя сказал, что отсылает ее? (Побоялась одна бродить по пустыне.) Почему ничего не сделала в тот день у ворот, когда охранники молча забрали заготовленный Мардуком инжир: не закричала, не устроила сцену, чтобы ее выгнали? (Испугалась, что ее просто убьют.) С чего Мардук взял, что, если узнают, из какого Эсфирь племени, будут неприятности? (Верил, что никого не угнетают так, как иудеев.) Теперь она живет среди полукровок и совсем безродных, а его страх кажется смехотворным. И зачем царю после такой благородной царицы, как Вашти, которая была обучена даже искусству стрельбы из лука и охоте, искать спутницу из простолюдинок и бедуинок? Из женщин, которые могут предложить лишь свои тела (ведь больше у них ничего нет).

      – На что уставилась?

      Лара вернулась после очередного бритья, ее подбородок красен. Она ложится на кровать рядом с Эсфирью.

      – Мои отметки, – отвечает Эсфирь.

      – Стерли? – Лара переворачивается на бок, лицом к Эсфири.

      – Посмотри! – Эсфирь подталкивает колено Лары своим: «повернись».

      Лара качает головой.

      – Я так устала… Верю.

      Лара закрывает глаза. Эсфирь рассматривает знакомый рисунок вен на ее веках, раздраженную кожу на подбородке и над верхней губой. Как-то раз, наедине с Моной, Эсфирь спросила, почему Лару не отправили домой. Чтобы задать этот вопрос, ей потребовалось все ее мужество, ведь без Лары Эсфирь осталась бы совсем одна. Мона равнодушно (будто у нее спросили, где ночной горшок) ответила, что это значило бы признать поражение. К тому же царский советник любит круглые числа.

      Эсфирь кладет руку