Падальщики. Книга 4. Последняя битва. Айя Сафина

с интересом следили за руками Анники и повторяли за ней, изображая дятла на дереве.

      Женщины отвлекали их, как могли.

      – Скоро станет гораздо легче. Потерпите еще немного, – я пыталась приободрить.

      – Я знаю.

      Алания положила руку мне на плечо.

      – Я верю в тебя, – произнесла она.

      И рука ее вдруг резко стала тяжелее тонны на две.

      – Мы все стараемся, Алания. Это не только моя заслуга, – бросила я резко.

      Алания улыбнулась еще шире и убрала руку.

      – Тигран всегда видел людей насквозь. С первого взгляда мог понять суть человека: этот лентяй, тот завистник, этот прирожденный благодетель. Я не поверила ему насчет тебя. И ошиблась.

      Я опустила глаза. Почему-то разговор с ней стал сильно напоминать разговор с Тиграном в тот день в деревне. Если бы я только знала, что после того разговора я больше никогда не увижу Тиграна, я бы расспросила его тщательнее обо всем, что он знал, о всей его жизни. Как нацист разведчика. Вытащила бы клешнями даже то, чем бы он не хотел делиться.

      – В ту ночь мы с ним не спали, и он говорил о том, что вы – Падальщики – новое поколение борцов за наше будущее. Не потому что в руках у вас винтовки, а тело спрятано за листами брони. А потому что сердцем вы искренне верите в то, что каждый человек заслуживает право на сострадание, а потому вы не скупитесь на него и раздаете его всем, кто нуждается.

      Я слушала с замершим сердцем, как если бы Тигран ожил и говорил сейчас со мной. Так Алания походила на него.

      – Люди пойдут за вами, не потому что вы им прикажете, а потому что увидят в вас теплый обнадеживающий светоч маяка посреди бури. Триггер и ему подобные не переживут этот переходный момент. Они останутся в прошлом. А вы, – с этими словами она ткнула пальцем мне в грудь, – вы пойдете в будущее и остальные потянутся за вами.

      – Спасибо, Алания. Твои слова наполнены надеждой, и мне становится страшно, что я их не оправдаю.

      – О, даже не сомневайся в себе! Тигран говорил, что ты совсем иная. Теперь я это понимаю.

      – Почему иная?

      – Потому что твое сострадание гораздо шире. Ты готова жертвовать не только ради людей, но и ради тех кровожадных монстров, в которых по-прежнему видишь людей.

      – Но ведь это правда! Их всех можно вернуть!

      – В этом твоя сила. В твоей вере! Не изменяй ей и иди до конца. Борись за нее и жертвуй. Потому что только безграничное сострадание, которое распространяется на всех живых существ, поможет нам выйти их кровавого хаоса.

      Я вновь обняла Аланию и вдруг поймала себя на мысли, что она такая худенькая и маленькая, прямо как моя мама. Мне было всего восемь лет, но я уже понимала, что моя мама миниатюрная и аккуратная. Алания стала походить на нее. Может, в реальности, а может, лишь в моей голове, потому что я так отчаянно нуждалась в родном доме.

      Падальщики один за другим стали покидать смрадный душный подвал, как вдруг раздались хлопки. Они набирали мощность с каждой секундой, словно волна постепенно заражала людей, а потом отовсюду