Белый колет и фригийский колпак. Сергей Юрьевич Соловьев

старовер.

      – Всё на Федота вашего потрачу, – заметил фон Гольц, убирая кошель.

      Помолвка

      – Оно конечно, потратите, ваша милость, – тихо сказал себе под нос Хренов, когда офицер ушёл, – Аким! Поехали, времени нет.

      – Уже всё готово!– крикнул приказчик.

      Родион Лаврентьевич, тяжело опираясь на палку, и вспоминая червонцы. шёл к карете. Прикидывал и так и эдак, вспоминая разговор с офицером. Правильно сделал или нет? С Федотом всё по совести, выгоды здесь купец не искал, только для дочери старался. Ну, может, толковый зять в доме и не помешал. Залез в карету, задумался так, что не помнил, как сел на сиденье, и задремал. Очнулся с трудом, лишь когда Аким открывал двери и откидывал лесенку.

      – Вот и дома, поесть вам скоро принесут. А Анастасия Родионовна потом придёт, с вами чай пить.

      Родион лишь кивал, и вспомнил:

      – Аким, сходи к моему стряпчему, чтоб поутру был.

      – Уже пошёл, – поклонился приказчик.

      Хозяин дома поднялся себе, и принесли его любимую солянку, быстро поел, служанка занесла и заливное.

      – Настасью зови,чай будем пить.

      – Поняла, батюшка.

      Поднос с чашками да заварным чайником стоял рядом, там же лежали и пряники. Медный кувшин с вскипячённой водой стоял подальше, под ним горела спиртовка, что бы не остывал. Купец сам налил чай в чашки, и тут пришла дочь. Ни сказала ни слова, только присела напротив, хоть и лицо было белее мела.

      – Не всё вышло, Настя. Выкупить не смог, – коротко и непревычно отрывисто говорил Родион, – если по сердцу тебе Федот, можешь с ним обручиться.

      – Папенька! – дочь кинулась обниматься.

      – Но сама подумай, обвенчаться сможете только через три года, когда тебе шестнадцать лет станет.

      – Ясно, папенька, ждать его буду, – твердо сказала Настасья Родионовна.

      – Ладно, к тому времени дом в Санкт- Петербурге куплю, – пробурчал купец, – завтра поутру готова будь, на станцию поедем, со стряпчим. Пока чай пей, а то остынет всё.

      Чай после тяжелого разговора показался ещё вкуснее, да и Настя пила иноземное питьё, не спорила.

      **

      Вчера принесли одеяла, никто и не поверил. Сам вахмистр раздал серые суконные, отлично подшитые полотнища.

      – Особо не надейтесь, что в полку ещё выдадут, – произнёс бывалый воин, – казармы хоть и красивые, загляденье просто, но не всегда тепло.

      Николай Кузьмич всё внимательнее смотрел на новобранцев, выспрашивал каждого, кто и откуда. Наконец, подошел к Федоту.

      – Завтра поутру что бы был готов, господин офицер распорядился. Зайдёшь в его квартиру после завтрака.

      – Так точно!– ответил запомнивший науку Федот.

      И поутру юноша зашагал к временному пристанищу командира. На самом деле это было всего- навсего две комнаты в флигеле станции, в одной жил сам ротмистр, в другой-его старый денщик Фомич.

      Кузьмич постучал в дверь, и дёрнул за входную ручку. Старый солдат полировал суконкой бронзовые части офицерской сумки.

      – Здравствуй,