Исповедь изгоя. Владимир Великий

для Чурсина оказалась очень напряженной, но одновременно и продуктивной. Свободного времени, как такового, у него не было. Львиная доля его ушла на обустройство комнаты и приобретение предметов первой необходимости. Через три дня отец привез ему небольшой холодильник «Саратов», который через полчаса лично сам набил продуктами питания. Конечно, в нем господствовало мясо. Не обделил он этим деликатесом и хозяйку квартиры. Баба Маша, держа в своих руках отборный кусок мяса, даже прослезилась. Она обняла долговязого мужчину и тихо проворковала:

      – Спасибо милок, спасибо, милый человек… Я, честно говоря, впервые в жизни вижу такое мясо. Мой непутевый всю жизнь пил, не до мяса было… – После этих слов она с наслаждением погладила рукой по свиной вырезке и стала жаловаться на свое недомогание. – Я, мой милый, сейчас не могу стоять в больших очередях… Хворая я стала, да и деньжат нет…

      Нытье хозяйки в отношении своего безденежья внезапно задело за живое Чурсина старшего. Он, не то с умилением, не то с презрением, взглянул на женщину и сквозь зубы процедил:

      – Ты, уж Мария, не думай, что я какой-то богач… Ты, вот, милая мо-я-я, какую деньгу за проживание загнула… И даже сердце от жадности не остановилось… Эх, смотри у меня… – Он пригрозил женщине пальцем и серьезно предупредил. – Не вздумай моего единственного обижать… Он тебя-то точно не обидет…

      На умозаключения своего отца сын ничего не сказал. Он только смиренно стоял перед ним и весело смеялся. Он сейчас не переживал за тридцать целковых. И за кусок мяса, который отец подарил одинокой женщине, у него тоже не болела голова. У него были другие мысли. Этим мыслями он жил раньше, будучи еще студентом. Этими мыслями он жил и сейчас, когда стал преподавателем кафедры истории КПСС одного из престижных вузов Сибири.

      Прошла еще одна неделя. И этот небольшой отрезок времени для Чурсина оказался очень удачным. В первый же день начала учебного года он был официально представлен коллективу кафедры. Горовой довольно долго информировал своих коллег о заслугах новенького, известил их и об его научных планах. Он также огласил результаты конкурса на замещение вакантной должности преподавателя кафедры истории КПСС. Кроме Чурсина, других заявлений на конкурс не поступало. Все это прибавило энергии и оптимизма молодому историку. Он в этот же день «отметился» у всех проректоров и в партийном комитете института. На следующий день познакомился с деканами факультетов. Все и везде его принимали с улыбкой, желали успехов. Ночевать он приходил поздно вечером, хозяйка уже спала. Он сразу же раздевался и плюхался в кровать, панцирная сетка которой почему-то громко скрипела. Это нисколько его не раздражало. В эти дни он даже не испытывал чувства голода, хотя в его желудке иногда не было ни хлебной крошки. Погружаясь в темноту сна, он строил свои планы…

      В понедельник очередной недели Чурсин, как обычно, открыл дверь и окинул взглядом две довольно большие комнаты, в которых находилась кафедра истории КПСС. К его удивлению, никого