Великолепная Ориноко; Россказни Жана-Мари Кабидулена. Жюль Верн

сурово.

      – Сурово! – воскликнул сержант Марсьяль, воздевая к небу свои большие руки.

      – Ну конечно же. Помни: я – племянник, которого тебе пришлось взять с собой в путешествие. Поскольку ты опасался, что он наделает глупостей, если оставить его одного дома.

      – Глупостей!

      – Племянник, из которого ты хочешь сделать солдата, как ты сам…

      – Солдата!

      – Да… солдата… которого следует держать в строгости и не скупиться на наказания, когда он их заслуживает.

      – А если он их не заслуживает?

      – Заслужит, – ответил Жан, улыбаясь, – потому что он всего лишь нерадивый новобранец.

      – Нерадивый новобранец!

      – А когда ты его накажешь на людях…

      – Я попрошу у него прощения наедине! – воскликнул сержант Марсьяль.

      – Это уж как тебе будет угодно, только чтобы никто не видел. А теперь, мой друг, пора спать. Отправляйся в свою комнату, а я останусь здесь.

      – Хочешь, я буду дежурить у твоей двери? – спросил сержант.

      – В этом нет необходимости. Мне ничто не угрожает.

      – Конечно, но все-таки…

      – Если ты будешь меня так баловать с самого начала, то тебе не удастся роль свирепого дядюшки!

      – Свирепого! Разве я могу быть с тобой свирепым?

      – Надо… Чтобы не вызывать подозрений.

      – Жан, скажи, зачем ты решил ехать?

      – Это мой долг.

      – Почему ты не остался там, в нашем доме в Шантене[37], или в Нанте?[38]

      – Да пойми же, я должен был ехать.

      – Разве я не мог один отправиться в это путешествие?

      – Нет.

      – Я привык идти навстречу опасностям, это мое ремесло. Я всю жизнь только это и делал. А потом, мне не страшно то, что опасно для тебя.

      – Вот потому я и решил стать твоим племянником, дядюшка.

      – Ах, если бы я мог спросить совета у моего полковника! – воскликнул сержант Марсьяль.

      – Каким образом? – спросил Жан, нахмурившись.

      – Нет… это невозможно! Но если в Сан-Фернандо мы получим точные сведения, если нам суждено его увидеть, что он скажет?

      – Он поблагодарит своего старого сержанта за то, что он откликнулся на мои мольбы, за то, что он позволил мне предпринять это путешествие! Он сожмет тебя в объятьях и скажет, что ты выполнил свой долг, как я выполнил мой!

      – Ну вот, – проворчал сержант Марсьяль, – ты этак из меня веревки вить начнешь.

      – На то ты мой дядюшка. Но, повторяю, никаких нежностей на людях, не забывай этого.

      – Не на людях… Это приказ!

      – А теперь, мой милый Марсьяль, ложись спать, и спокойной ночи. Наш пароход отходит на рассвете, надо не опоздать.

      – Спокойной ночи, Жан.

      – Спокойной ночи, мой друг, мой единственный друг! До завтра, и да хранит нас Бог!

      Сержант Марсьяль вышел, плотно закрыл за собой дверь, убедился, что Жан повернул ключ, закрывшись изнутри. Некоторое время он стоял неподвижно, приложив ухо к двери и прислушиваясь к словам долетавшей до него молитвы. Потом, убедившись, что