Степь 2. Александр Берник

злобную волчью морду, тут же отброшенную куда подальше в кромешную темноту. Только отшвыривая от себя зубастую суку, чуть руку себе не оторвала собственным божественным даром, потому что клыки от рывка распороли рукав тулупа, да и рука была прокушена до кости.

      От полоснувшей боли, чуть сознание не потеряла, но опыт прошлого пробуждения тут же продиктовал нужные действия. «Дрожь земли» для остановки кровотечения, затем «кнут» на лечение, даже не скидывая тулуп.

      На этот раз она провозилась с рукой до самого полудня. Уж больно сильно серая сука повредила руку, задев кость. В тот день, «дрожью земли» выпущенной с пальца сбила белку с дерева и разведя костёр, впервые за время скитания по лесу поела зажаренного на огне мяса, но снова провозилась с этим настолько долго, что место для ночлега уже искать стало некогда.

      На этот раз рыжая решила схитрить. Залезла на дерево, пристроившись на толстенный сук, вынула пояс, обмоталась вокруг ствола. Похвалила себя за находчивость и уснула спокойным сном, уверенная в своей полной безопасности.

      Проснулась находчивая дева от удара о твёрдую землю и тут же угодила в вонючие пасти целой волчьей своре, явно караулившей добычу под деревом. Пока пришла в сознание от удара головой обо что-то твёрдое, пока моргнула обалделыми глазами, подрать они её успели знатно. Тулуп в лохмотья, шапка вдрызг, один сапог вообще с концами упёрли, так и не нашла. Кроме того, поранили обе руки и опять ту же горемычную ногу.

      Во время лечения вся уревелась, так себя было жалко и обидно, что всех бы прибила, попадись кто под горячую руку. Только проревевшись и успокоившись, вспомнила, что это не простой лес, а заколдованный. Значит, чтобы она не придумывала, он её обязательно достанет и будет рвать голодным зверем пока рыжая не научится правильно отыскивать место для ночёвки. Что требовалось искать молодуха понимала, но никак не могла сообразить, как это надлежит делать.

      Плюнув на охоту, огонь и расползающееся рваньё, чинить всё равно было нечем и некогда, принялась искать заветное место. Что Райс для этого только не делала: и сквозь радугу места осматривала, «дрожью земли» целые поляны вытравливала, и хлестала «нервной плетью» по чему не попадя, и сквозь защиту мельчайшие отблески отыскивала, ничего у неё не получалось хоть ложись и от безысходности помирай. Каждое утро начиналось как по расписанию без каких-либо отклонений в пробуждении: волки, вопли, «заживлялки» с «лечилками». Рёв, мат, злобные проклятья и поиски заветного места…

      Лес давно подсох, трава зазеленела молодой порослью, цветочки то тут, то там повылазили. Почки кое-где начали распускаться. Птицы прилетели, горланят целыми днями, дикую да озверевшую молодуху нервируют.

      Царская дочь вся в грязи с ног до головы, оборванная до несуразных лохмотьев, не пойми с чем на голове, торчащим в разные стороны, утыканное мелкими ветками и травой с листьями, злая как последняя собака, просидевшая всю жизнь на цепи, брела по ненавистным дебрям, чутко прислушиваясь к лесу с