Степь 2. Александр Берник

постоянно обманывать, что из неё тут делают будущую царицу степей. Это придавало смысл всем страданиям, моральным истязаниям и душевным мучениям. Придавало смысла всему, что с ней творилось последнее время и давало великую цель, но вместе с тем она всё чаще стала ловить себя на предательской мысли, что это всего лишь самообман и это не давало необходимой уверенности в дальнейшей борьбе за выживание.

      Поэтому продержавшись с невиданным трудом целых восемь нескончаемых дней, когда не хватило всего лишь одних долбаных суток, она надломилась, разочаровавшись в собственных силах. Ей позарез нужен был какой-нибудь стимул, пусть призрачный, но не лишающий её всяческих надежд.

      – Ты о чём? – непонимающе поинтересовалась Матёрая, посмотрев рыжей в зарёванные глаза.

      – Ну, – замялась ярица и на её помятом лице, тенью скользнуло подобие растерянности, – вот Апити – ведунья с редким даром. И она говорит, что здесь ей некий стержень выращивают. И по прохождению девяти заветных кругов она станет лучшей из лучших прорицательниц. Какой-то особенной. А я тут причём? У меня же нет никакого ведьминого дара. Кого вы из меня-то выращиваете?

      Мать Медведица буквально расплавилась в улыбке. Сделав это мягко и плавно. Да такой свет от неё пошёл, что даже дева, валяющаяся на полу, эту улыбку боковым зрением заметила и сдвинув глаза на преобразившуюся вековуху, приготовившись к чему-то. Вековуха зашевелилась, поднялась на ноги и протягивая мученице руку, заговорщицки, давая на что-то надежду проговорила:

      – Пойдём-ка на лежак, девонька. Там сподручней валяться. А я тебе так и быть расскажу кое-что.

      Райс не хотела вставать. Даже шевелиться до этого не порывалась, но брошенное Матёрой загадочное: «расскажу кое-что», разом выдернуло рыжую из «ничего не хотения» и дева с трудом поднявшись поплелась непослушными ногами к лежаку. Забралась на постель и свернувшись калачиком, буквально вся превратилась в слух и внимание. Мать Медведица присела рядом. Ласково погладила рыжую шевелюру.

      – Никого мы здесь не растим, девонька, – довольная собой, но с некой долей печали в голосе проговорила вековуха, понимая видимо, что ответ Райс не понравится, – вы тут, проходя испытания сами по себе растёте. Нужное отрастает. Не нужное отваливается.

      – Но зачем это всё? – непонимающе скривилась ярица, переворачиваясь на живот лицом к Медведице.

      – А вот этого мне не ведомо, – всё с той же интонацией ответствовала рассказчица.

      – А кому ведомо? – не унималась рыжая уже совсем не понимая.

      – Троице естественно, – вдруг жёстко, приглушённым голосом будто боялась, что услышит кто, проговорила Мать Медведица и пристально уставилась кутырке в глаза.

      Взгляд её стал настолько колючий, что рыжую аж передёрнуло.

      – Не мы выбираем, кому здесь круги ходить, – продолжала в том же тоне Матёрая, – и не нам решать, что из вас получится.

      – Как это? – опешила рыжая, – Апити же говорила…

      – Твоя Апити – сорока-пустобрёха, ничего не