Братья и сестры в реестре. Юрий Вячеславович Скрипченко

все вакцины новому штамму было чихать.

      Началась новая волна эпидемии.

      Процент смертности подскочил с терпимых пяти до пугающих двадцати.

      Новое закручивание гаек никого не удивило, и даже было принято с молчаливым одобрением.

      Олег проводил глазами полицейского, который отчитывал гражданина без маски. Того ожидал крупный штраф, уведомление на работу о серьёзном проступке, а если гражданин безмасочник – рецидивист, но и тюремное заключение в одиночке. Камеры теперь все такие.

      Парочка уплыла за границы окна, и Олег снова погрузился в воспоминания.

      Розничные точки стали закрываться одна за другой ещё в 20-м: в первую очередь, кафе, барбершопы и прочая пена развитой цивилизации. Самые умные придумали, как организовать пространство, чтобы у людей даже возможности контактировать не было – вплоть до парикмахерских, где мастер стрижёт клиента, отгородившись от него стеклом и просунув руки в герметичные рукава – как хирург, оперирующий младенцев в боксе.

      Довольно потирали руки в перчатках всевозможные службы доставки – они разглядели во всеобщей беде неразменный пятак и озолотились.

      Появились кинотеатры с местами-кабинками. Даже транспорт теперь строили по принципу викторианского вагона – с отдельной дверью на каждое двухместное купе. Новинку сразу оценили влюбленные парочки и сомнительные личности. Первым нашлось неожиданное место для забав и милований, а вторые получили кабинки для обсуждения сомнительных делишек.

      Рекламщики стали выпускать маски-визитки – с ФИО, должностью и QR-кодом, ведущим на аккаунты хозяина в разных соцсетях. Тогда ещё маски были тряпочными.

      Весной 2022 года появились щит-маски.

      Вирус мутировал еще несколько раз. На данный момент процент смертности застыл на отметке тридцать три процента, а инкубационный период приблизился к тридцати шести часам.

      Люди, чьи профессии позволяли удаленную работу, сидели по домам чуть ли не круглые сутки.

      Потому что альтернативой стала мучительная смерть на аппарате ИВЛ или пожизненная одышка из-за дырявых лёгких.

      Надежды больше нет

      Олег всё-таки опоздал. Он прибыл на свое производство, когда часы на проходной показывали 9:14. Ну и фиг с ним. C директором всё-таки не совсем чужие люди. Да и давно было Олегу наплевать на такие мелочи.

      На проходной в него тыкнули лазерным термометром, заставили проглотить полосатую пилюлю12, убедились, что с лицом видимых изменений не произошло, заставили расписаться в конторской книге и, наконец, пропустили. Вымывшись в служебном душе с антисептическим мылом, Олег облачился в стерильный халат, надел на волосы шапочку с резинкой, на ноги – бахилы и зашёл в цех – яркий, как операционная, смердящий, как химзавод.

      Олег работал наклейщиком этикеток на производстве лаков для ногтей.

      Вся банда уже была в сборе: Губошлёп, Резкий, Индиферент и ещё несколько персонажей, которых мы даже называть не станем, потому что Олег с ними практически не общается.

12

Это был экспресс-тест. Инфицированный человек сразу же покрывался пятнами, здоровый – нет.