Тайна Пушкинской улицы. Наталья Климова

Когда те, устав вглядываться, моргнули, в кресле напротив уже расположился мальчик Ян, не в пример первой встрече.

      На сей раз он был подозрительно смирен.

      Вадим повёл головой, словно жеребец, которому против его воли надевают узду.

      – Меня дедушка прислал, – опередил вопрос мальчуган.

      – Я уже понял, – кивнул мужчина, желая усмехнуться, что никак не удавалось. – Будем ждать Аниту?

      – Нет, – малыш проследил взглядом по направлению к цирковому куполу. – Я здесь один. – Он сидел спокойно. Руки, держась за боковины, не выдавали никаких эмоций, только сандалии иногда касаясь поверхности, издавали скользящий звук.

      – Как можно понять из твоего визита, – рука повернула рычаг фрамуги. Окно закрылось, – дедушка хотел мне что – то передать? – тело переместилось в кресло, и, расположившись поудобней, положило ноги на стол.

      – Зря Вы закрыли окно, – заметил Ян. – Вам будет душно, а мне всё равно.

      – Ничего, потерплю. – Хозяину кабинета нестерпимо хотелось взять мальчугана в свои большие руки и, перевернув его вверх пятками, как следует потрясти.

      – Ноги на стол класть тоже не красиво. В России такая манера противоречит менталитету и общему стереотипу поведения.

      Вадим опешил.

      – Ты – то откуда знаешь, мелочь? Машину мы угонять научились, разумею, всё во благо моего здоровья, теперь будем давать уроки этикета.

      – Вы вправе сердиться, Вадим, – согласился семилетний ребёнок, поднявшись с кресла, в котором его сандалии еле доставали до пола.

      – Поди, он согласен, – захохотал Ёж знаменитым страшным смехом.

      На удивление, малец не испугался. Он приложил руку к груди и произнёс фразу, от которой Вадим почувствовал недомогание.

      – Приносим извинения за некоторые неудобства.

      – Неудобства?! – заорал на ребёнка человек, отодвинув в ярости кресло. Облокотившись руками о крышку стола, он продолжил. – Неудобства?! Да я разорён!

      На крик дверь распахнулась и в проём сунулась голова Славика.

      Картина, разыгравшаяся на его глазах, ещё долго волновала впечатлительное воображение. Друг, пунцовый от ярости, с перекошенным злобой лицом, с поднявшимися щёткой волосами, орал на кучку тополиного пуха, лежащую посреди кабинета и выслушивая её оправдания (Славик давал обе руки на отсечение, что было именно так), кричал о неприятностях на работе.

      Ангелу – хранителю стало страшно. Ещё немножко и охранять будет некого.

      Под бешеным взглядом Ежа, дверь захлопнулась.

      – Давайте будем последовательны, – предложил малыш. – Начнём с того, что я – не ребёнок.

      – Да, – подхватил Вадим, – а кто – то очень плохой.

      Он уже отошёл от первоначальной злости, оставляя за собой право придушить стоящего в любой момент.

      – Попробую объяснить доходчиво, – не разменялся на издёвку Ян. – Данная форма, оболочка, если Вам будет угодно, наиболее удобна и рациональна. Семилетнего человека обижать никто