Венеция. Пандемиозо. Евгений Петропавловский

это маленький Версаль». Ни малейшего сходства с Версалем там нет и быть не могло даже во времена Гольдони… Вместе с тем к концу прогулки у меня сложилось впечатление, что наша компания осчастливила своим посещением довольно приятный населённый пункт, подобный многим небольшим городкам медитеррианского побережья: тихий, уютный – можно сказать, мечта европенсионера.

      Между прочим, Местре весьма немолод. Во всяком случае, уже Пётр Толстой, стольник Петра I, оказавшийся здесь в июне 1697 года, записал в своём путевом дневнике: «Город Местр великой, каменной, и домов великих строения каменнаго в нем много. Тот город весь в садах, и воды в нем есть пропускные многие. От того города до Венецы ездят морем в барках, и в пиотах, и в гундалах…».

      Поскольку меня привлекает идея нет-нет и совмещать в своём повествовании два временных пласта, да и сами по себе путевые заметки Петра Андреевича Толстого прелюбопытны, считаю необходимым в нескольких строках рассказать об этом примечательном человеке.

      Сроду не поехал бы он в чужедальние края, если бы не оплошка: Пётр Толстой занял сторону царевны Софьи во время стрелецкого бунта. Многие видели, как он поспешествовал своему дяде Милославскому, выкрикивая:

      – Нарышкины удавили царевича Ивана!

      Его счастье, что вовремя переметнулся на сторону царя, а то не сносил бы головы. И всё же после падения Софьи долго ещё Петр I испытывал к нему недоверие, невзирая даже на военную доблесть Толстого во втором Азовском походе. Тут-то и подвернулся случай, когда царь надумал послать дворянских отпрысков в Европу для освоения морских премудростей. Добровольно вызвался ехать среди прочих и Пётр Толстой, хотя было ему пятьдесят два года.

      – Ты ведь не отрок уже, Пётр Андреевич, – удивился царь. – Две тыщи вёрст придётся в рыдване трястись. Да и не поздно ли удумал кораблевождению обучаться?

      – Отечеству служить никогда не поздно, – бодро отрапортовал Толстой.

      Государю ответ понравился:

      – Вижу, зело решителен ты не только в дыму батальном. При столь изрядном рвении разве помыслю отказать? Тому и быть: поезжай за кордон обучаться навигацкому делу.

      Так и вышло, что в 1697 году отправился царский стольник в чужедальнюю Венецию. Два года прожил там, изучил итальянский язык и всё, что от него требовалось по морской части. Кроме Венеции, Пётр Толстой побывал в Речи Посполитой и в германских городах Священной Римской империи, плавал в Дубровник и на Мальту, в Истрию и в Далмацию, посетил Рим и немало других италийских городов. Он оставил внушительный по объёму дневник, в который по ходу путешествия заносил свои впечатления об увиденном. Этот дневник послужил прообразом бессчётного количества подорожных повествований, вышедших из-под перьев моих соотечественников в более поздние времена… А ещё Пётр Андреевич Толстой является пращуром многих знаменитых Толстых, в том числе двух классиков русской литературы – Льва Николаевича и Алексея Константиновича.

      Вот,