Венеция. Пандемиозо. Евгений Петропавловский

для нас столь благоприятным образом. Хорошо, что дело ещё не успело дойти до полноценного карантина, и мы имели возможность беспрепятственно бродить по улицам притихшего города.

      Между прочим, слово «карантин» пришло в мир из Венеции. Это производная от «quarantа» (куаранта), что в переводе с итальянского означает «сорок». Именно столько дней во время эпидемий чумы должно было простоять на якоре каждое судно, прибывшее из других земель, прежде чем ему позволяли подойти к берегу – разумеется, если к тому времени среди экипажа не обнаруживалось заболевших. В противном случае зачумлённую команду высаживали на крохотный островок Лазаретто, расположенный здесь же, в лагуне. На нём затем и хоронили умерших. Таким образом, все медицинские лазареты последующих эпох – этимологические прапраправнуки упомянутого «чумного острова», от которого до площади Святого Марка рукой подать: что-то около четырёх километров.

      …Allora, мы шарахались по городу, периодически выходя к каналу, и мало-помалу утрачивали надежду отыскать гетто. А потом Валериан над одной сумрачной подворотней вдруг узрел табличку с непонятной надписью.

      – Похоже на иврит, – сказал он.

      – Похоже, – согласилась Анхен.

      И мы направились туда.

      И попали наконец в еврейское гетто, словно кто-то незримой рукой сорвал перед нами завесу времени, дабы позволить настырным пришлецам заглянуть в глубины прошлого.

***

      Вот они, венецианские «небоскрёбы». Давно не крашеные, плотно прижавшиеся друг к другу, насчитывающие не одну сотню лет своего существования и не имеющие ни малейшего сходства с великолепными дворцами, поныне украшающими берега Большого канала. Бедностью дышат их стены, бездолье выглядывает из бессчётных окон. Здесь многодетные иудейские семьи веками ютились в тесных в комнатах-клетушках с низкими потолками. Да, именно ощущение тесноты и неуюта в первую очередь возникает у того, кто стоит подле этих строений, задрав голову, дабы представить, каково это: фланировать по здешним улочкам вечерней порой под руку с дамой в ожидании, что вот-вот кто-нибудь из окна шестого или седьмого, или восьмого этажа выльет тебе на голову ночной горшок или ведро с помоями. Полагаю, не зря Теофиль Готье обозвал венецианское гетто зловонным подлым местом. Да и не только он – многие не скупились на эпитеты сходного толка.

      – Представляю, какое амбре стояло тут, если долго не было дождей, – говорю безадресно.

      – Ну да, – соглашается Анхен. – Канализации тут, наверное, не было.

      – Конечно, не было, – подтверждаю я.

      – Ничего, канализация в жизни не главное, – авторитетным тоном заявляет Сержио. – Зато иммунитет у них был отменный. Наверняка лучше нашего.

      – Разумеется, ведь выживали только люди с крепким иммунитетом, – соглашается с ним Валериан. И, приняв позу горниста, делает несколько глотков из фляжки. Которую у него