Зимопись. Путь домой. Буки. Петр Ингвин

у нас называют потерю памяти.

      – У вас вообще язык ненормальный. Зачем придумывать новые слова вместо уже существующих?

      Я сам часто задавался этим вопросом. Ответом Зарине стала фраза, очень похожая на умную и глубокую и оттого очень мною любимая:

      – Если что-то происходит – значит, это кому-то нужно.

      Скрытую мудрость в сказанном каждый должен обнаружить сам. И сделать выводы. Умные и глубокие. Чтобы где-то кому-то икнулось, а кто-то в гробу перевернулся.

      Глядевшая в бездонное небо Зарина предпочла не ломать голову:

      – И кому же это нужно у вас?

      – Не знаю.

      – Так можно объяснить что угодно.

      «Именно», – хотелось мне ответить, но, чтобы не признать бессилие собственного словоблудия, я высказался еще более глобально:

      – Одна из наших древних цивилизаций сформулировала: «Кви продест». То есть, если что-то произошло или происходит – ищи, кому это выгодно, и не ошибешься. Это основа современной криминалистики.

      Жаль, что не журналистики; у этих виноват исключительно тот, кто не заплатил за мнение, которое будет выдано за единственно верное. Точнее, тот, кто не проплатил это мнение наперед. Какой из этого следует вывод? О событиях, которые произойдут, надо знать заранее, чтобы подготовить журналистов. Получается, куда и насколько ни копни, везде на вопрос «кви продест?» будет звучать «политики», поскольку именно они, прямо или косвенно, законно или нет, стоят за событиями, которые произошли, происходят или будут происходить.

      – Что такое «криминалистика»?

      – Наука раскрывать преступления.

      – Вот, опять. Вместо нормальных слов – что-то невразумительное. У меня создалось впечатление, что в вашем мире язык используют не для прояснения смыслов, а для сокрытия их и для запутывания.

      Моя ты умница. Были времена прокуроров, когда люди обвиняли и обличали друг друга, и язык подстраивался под требования, выполняя нужные задачи, а теперь мы – цивилизация адвокатов. Соответственно, сейчас язык призван запутывать и скрывать, с чем он успешно справляется.

      Оказывается, взглянуть на себя со стороны полезно и весьма интересно.

      – Иногда мне тоже так кажется. – Я смотрел вверх в безоблачную синь, пахло жухлой травой, но сознание не хотело видеть реальность, ему было интереснее в лабиринтах абстрактных понятий и видениях будущего, которое вот-вот должно наступить. – И все же, что говорят – это не главное, все зависит от того, кто говорит. Люди – разные, языки у них тоже разные, и нужно что-то, что объединяет. Слова «амнезия» и «криминалистика» как раз из этого ряда. Они международные, и даже не зная чужого языка, ты, услышав их, поймешь, о чем речь.

      Для Зарины другие языки пока было из того же ряда, что телефон или космический корабль – мои объяснения в свое время она внимательно выслушала и сказала, что все поняла. Возможно, действительно поняла, но это как от рождения слепому рассказать, что такое цветы и почему они прекрасны. То есть, попытаться можно, и смысл можно передать, но