Звездный волк. Истории отдела А. Елена Юрьевна Демченко

груди, а я продолжала всхлипывать, орошая его рубашку горячей солёной влагой своего горя.

      – Прости, что втянул тебя.

      – Нет, – я отстранилась, наконец. – Ты не виноват. Это я вела себя как последняя…

      – Ты молодец. Так держалась!

      – Я вот одного не понимаю, – окончательно перестала плакать, вытерла глаза. Выглядела, наверное, ужасно! – Почему на НЕГО музыка не действовала? Пока писал, наслушался бы вдоволь.

      – Он же уйти хотел, чтоб не слышать. Значит, действовала. А писал – так то ж программу, нули-единицы. Сама по себе программа и сама по себе мелодия безвредны. А вот симбиоз!.. Надо ж так скомпоновать! Чтоб человека убить.

      Он покачал головой.

      – Изощрённая месть!.. А мотив стар как мир – деньги! Или женщины. Или и то и другое. Скучно.

      – А Подольская дала разрешение на повторное исследование?

      – Нет. Только теперь её согласия не потребуется, потому что она по делу будет проходить как соучастница. Берг записал для неё диск с мента-графической программой, дал послушать. С неё-то как с гуся вода – она ноту фа от си не отличит – полное отсутствие музыкального слуха. А у супружника с этим оказалось всё в порядке. Диск Берг потом забрал и уничтожил. Знаешь, каким образом?

      – Разбил? – предположила я.

      – Ха! Тундра ты! Диск с голографической матрицей можно восстановить по миллиметровому осколку! Нетушки! Самый надёжный способ – в микроволновке прожарить.

      Он хохотнул.

      – Вони только потом!.. Слушай, а давай сходим, знаешь, куда? На концерт балалаечников. Я афишу видел. Там среди прочего штука есть такая – бас-балалайка, огромная, с письменный стол. Представляешь, как круто! А главное – только одна музыка, чистый натуральный звук и никакой компьютерной чертовщины!

      – Отвези меня домой, Серёж, – устало попросила я.

      * * *

      Настроение совершенно гнусное. Ничего не хочется делать. Только жалеть себя и рыдать в подушку. Уже несколько дней пребываю в депрессии, но думаю, дело не в колдовской музыке. Не так уж долго я её слушала. Дело в другом… А значит, пройдёт.

      Мы с Милкой пьём кофе.

      – Как поживает твой физик?

      – Да ну его! – отмахивается Милка и откусывает пирожное. – Кроме торсионных полей не знает ничего, и ничего ему не интересно. Скукота и никакой романтики. А у тебя как? С твоим?

      – Никак, – смотрю в окно на бесконечный дождь. – Не мой тип. Как оказалось.

      – Ну и правильно, – неожиданно соглашается подруга. – Мы тебе – ого! – какого найдём! Лучшего из лучших! Самого красивого!

      В дверь просовывается взъерошенная голова Дрошнева.

      – Девчонки, можно к вам? Мама пирог испекла…

      И улыбнулся. Виновато-виновато.

      Егерь

      – Девчонки! – Серёга Дрошнев, взлохмаченный как всегда и как всегда вид имеющий обладателя великой тайны уровня не ниже всепланетного, прервал наш ежеутренний кофейный моцион. – Девчонки, я тут подумал, а не метнуться ли нам в выходные на пикник за город?

      – Мысль, конечно, свежая и интересная, – скучно заметила Милка, помешивая