Минута до полуночи. Дэвид Болдаччи

мне знать, когда будут делать вскрытие. Я бы хотела присутствовать.

      Он бросил на нее задумчивый взгляд, потом посмотрел на сновавшую взад и вперед команду техников.

      – Похоже, им не удалось найти ничего полезного.

      – Я полагаю, преступник соблюдал осторожность и знал, что следует делать, а чего избегать, – сказала Пайн.

      – В смысле?

      – Это не первое его родео.

      – Вы правда здесь только проездом? – спросил Уоллис, вновь наградив ее пристальным взглядом.

      – Может быть, мы поговорим об этом позднее.

      Он кивнул, потянулся за следующей сигаретой, потом посмотрел на Блюм.

      – Вы думаете, что лучше всего просто взять и бросить? – спросил он.

      Она одобрительно улыбнулась.

      – Такое возможно. Я говорю на основании личного опыта. Первые несколько дней будет очень тяжело. Помогает жевательная резинка, и нужно постараться чем-нибудь себя занять.

      Он кивнул и вернулся к экрану.

      Блюм посмотрела на Пайн.

      – Неожиданный поворот, – заметила она.

      – Я уже давно убедилась, что в моей жизни неожиданные события это норма, – ответила Пайн. – Как прошел обед?

      – Ну, совсем не так волнующе, как то, что случилось здесь.

      – Там было много народу?

      – Да, свободных мест почти не осталось. А почему ты спрашиваешь?

      Пайн не ответила.

      Позднее они смотрели, как тело женщины положили в черный мешок, застегнули молнию и понесли на носилках к автомобилю.

      – Кольцо на помолвку и обручальное, – сказала Пайн.

      – Верно, – кивнула Блюм.

      – Ну, и где муж? Потому что в девяти случаях из десяти убийцей оказывается муж.

      – Я начинаю испытывать удовлетворение от того, что осталась одна.

      – Как и я, – согласилась Пайн.

      Глава 12

      Еще одно вскрытие в очередном морге.

      Пайн их ненавидела, но они являлись неотъемлемыми инструментами в работе. Однако ее стало тревожить, что она утратила чувствительность и теперь равнодушно наблюдала, как режут на куски человеческое тело, не испытывая никаких чувств, кроме профессионального любопытства.

      Нельзя, чтобы это стало личным – ведь в таком случае я не смогу делать свою работу. Но как сохранить при этом человеческую сущность?

      Наступил следующий день, тело молодой женщины лежало в морге на металлическом смотровом столе. Судмедэкспертом оказалась женщина лет пятидесяти с рассудительным взглядом. Она была ширококостной и широкоплечей, с рассчитанными и точными движениями. Последние два часа она провела, разрезая жертву, а Пайн и Уоллис наблюдали за ее работой.

      С потолка лился свет, яркий и всепроникающий, а также свисал микрофон на проводе, чтобы судмедэксперт могла описывать свои наблюдения во время проведения вскрытия. Пайн внимательно слушала каждое ее слово.

      Судмедэксперт вынимала внутренние органы, рассматривала их, взвешивала и измеряла, затем аккуратно возвращала на место. Затем