Психологические перекрёстки. Сборник научных работ. Игорь Вячеславович Павлов

определенную категорию людей (например, называют участников мирных политических протестов в Беларуси в 2020 году «овцами», «тунеядцами», «крысами», «дрянью», или, как это было в нацистской Германии, приравнивают евреев к свиньям, обозначают узников концлагерей номерами, лишая их имён), происходит публичная дегуманизация, нацеленная на снижение эмпатии в отношении них как у рядовых граждан, так и у исполнителей насильственных действий – военных, полицейских, охранников. Эмпатические тенденции в меньшей степени проявляются в адрес людей, которые субъектом восприятия – потенциальным агрессором – относятся к категориям, противоположным собственной категории (категории, к которой индивид относит себя путем самокатегоризации) и/или к менее статусным. Эмпирические исследования подтверждают роль дегуманизации в повышении уровня агрессии [6] и снижении уровня эмпатии в отношении дегуманизируемых людей даже на самом элементарном уровне – уровне эмпатической сенсомоторной реакции [10]. Нередко дегуманизация сопровождается абстрагированием от жертв насильственных действий и их обезличиванием, когда они характеризуются идеологами не как индивидуальные личности, а как некая абстрактная масса («народец», «стадо», «марионетки»). Повиноваться деструктивным приказам и совершать насилие становится легче, как отмечает Р. Сапольски [10], если жертва представляется агрессору какой-то абстракцией. Летчик, который без малейшего волнения нажатием кнопки умерщвляет тысячи человек, писал А. Кемпинский [7], может заплакать по поводу утраты своей любимой собаки. Тысячи людей для него – абстрактное, собака – конкретное.

      Влияние идеологии становится наиболее важным в условиях неопределенности, нестабильности, приближающихся перемен. В этом случае идеология, как указывал А. Кемпинский, редуцирует неопределенность, связанную с самим фактом существования, с необходимостью выбора правильного способа поведения из числа возможных. Идеологические установки огрубляют восприятие мира и создают иллюзию его простоты, где одно является черным, а другое – белым. А. Кемпинский сравнивает идеологию с вирусом, который проникает внутрь бактерии и овладевает ее биохимической «машинерией» так, что в течение нескольких минут она начинает производить сотни новых вирусов, идентичных захватчику. Человек, как та бактерия, захваченный какой-то вирусной идеей, вначале чужой, а затем ставшей его собственной, становится готов за нее отдать свою и чужую жизни. Он утрачивает идентичность: его мысли, чувства и действия перестают быть выражением его личности, а становятся отражением структуры, принятой извне. Чем больше в человеке внутренняя раздробленность, чувство слабости, неуверенности и страха, тем сильнее его стремление к чему-то, что вернет цельность и веру в себя. Суррогатом такой цельности становится идеология, которая замещает человеку собственное «Я». Любой другой человек, не разделяющий той же самой идеи, становится врагом, мешающим