Свет между нами. Эмма Скотт

лились бы без остановки и никогда не иссякли.

      Десять минут спустя я остановила бьющий во мне гейзер и вернулась в бар. К счастью, Кит уже сидел за своим столиком, а Мелани – у барной стойки, и не одна, а с нашими друзьями из Джульярда: Майком Хаммондом, Фелицией Стриклэнд и Региной Чен. Все они узнали Джонстона и окружили меня защитным барьером. От их доброты слезы чуть снова не навернулись мне на глаза.

      – Ты опять не пришла, – произнесла за бокалом мартини Регина. – А вечеринка была эпичной даже по моим высоким стандартам. Однако она могла быть еще лучше, если бы ты появилась.

      – Я пыталась вытащить ее, – начала Мелани, – но…

      – Но я была занята, – поспешно сказала я. – Прости, Регина. Следующую постараюсь не пропустить.

      – Ловлю тебя на слове. Подумываю устроить ее в конце мая. Тебе крышка, Конрой, если ты не придешь.

      Вечеринки Регины Чен слыли у джульярдцев легендарными. Все гости приносили свои инструменты и играли мелодии из популярных сериалов. Я присутствовала на нескольких до смерти Криса. После – ни разу.

      Регина с моими друзьями из Джульярда думали, что я временно отдыхаю от прослушиваний. Только Мелани знала правду: что я больше не люблю играть на людях. Моя музыка теперь пуста, механична. Это просто ноты со страницы, и только.

      Друзья продолжали болтать и смеяться, и не успела я оглянуться, как смена подошла к концу.

      Я завершила ее с девяносто долларами чаевых. Неплохо, но недостаточно хорошо.

      Неплохо, но недостаточно хорошо.

      Удивительно и печально, насколько точно эти слова описывали мою жизнь в эти дни.

      Глава 4

Ной

      Я резко сел в постели, пробужденный от одного и того же повторяющегося кошмара. Этот сон был столь же убийственно мучителен, сколько и отчаянно великолепен. Я хватал ртом воздух, утопая в несуществующей пучине, пытаясь удержать в сознании образы, раскрашивающие мою тьму яркими красками. Белый снег и голубое небо, золотые переливы заката и изумрудная вода. В этом сне я всегда снова зряч.

      Иногда это стоит испытанного ужаса.

      Иногда я думаю, что лучше бы больше не проснуться.

      Интересно, сколько сейчас времени? Может, утро, может, три часа дня. После несчастного случая мой режим совсем сбился. Да и зачем он теперь? Рассвет или сумерки – для меня они все одно черное ничто.

      Я скинул влажные от пота простыни. Они провоняли, как и я. Мне нужен душ, а Люсьену нужно, черт возьми, поскорее найти мне другого помощника. Прошло уже три дня, как цыпочка из ресторана принесла мне заказ с новостью, что Тревор, никчемный придурок, бросил работу. Скатертью дорожка! Он был медлительным и тупым. Я сильно удивлюсь, если он смылся, не стащив ничего из моего дома.

      Хотя я об этом не узнаю.

      Я лег на подушки, тяжело вздохнул и прислушался. На улице тихо. Ни голосов, ни проезжающих машин. Наверное, сейчас три ночи. Проверю по своим незаменимым наручным часам, которые мне подарили в реабилитационном центре. Они специально