Суверен. Кристофер Джон Сэнсом

возможностью, чтобы урвать глоток свободы. И откровенно дает понять, что положила на вас глаз.

      – Против этого я ничуть не возражаю, – с самодовольной улыбкой заявил Барак. – Да и никто не стал бы возражать, правда?

      – Идемте, – распорядился я. – Попробуем найти в этом столпотворении человека, с которым можно отправить записку Ренну.

      Мы обратились за помощью к караульному, и он указал нам на большую палатку, в которую постоянно вбегали и выбегали мальчики-посыльные. Чиновник, ответственный за рассылку писем и сообщений, не хотел отправлять записку Ренну, как видно, сочтя его слишком мелкой сошкой. Однако упоминание имени Малеверера оказало должное действие, и посыльный, схватив листок, на котором я нацарапал несколько строк, отправился к старому законнику.

      Мы с Бараком надели плащи и направились к воротам. Люди по-прежнему сновали туда-сюда под навесной башней. Один из часовых преградил путь диковинного вида супружеской парочке, которая прибыла в аббатство на запыленной телеге, крытой мешковиной. На обоих супругах были широкие блузы весьма причудливого фасона, усеянные зелеными квадратами разной величины.

      – Мы привезли овес! – заявил мужчина с сильным шотландским акцентом. – Мы сами слышали, здесь готовы скупить все съестные припасы!

      – Во время королевского визита шотландцам запрещен въезд в город! – непререкаемым тоном заявил часовой. – Так что поворачивайте прочь, пентюхи деревенские!

      – Но мы приехали из самого Джедбурга! И у нас с собой весь урожай этого года.

      – Королевские лошади не желают жрать шотландский овес! Сказано тебе, поворачивай и проваливай отсюда прочь, пока цел!

      Шотландцы понуро взгромоздились на свою телегу. Часовой, судя по акценту, местный уроженец, весело подмигнул нам.

      – За этими варварами нужен глаз да глаз, – изрек он, весьма довольный своей бдительностью.

      Я вспомнил, что не далее как вчера брат Кимбер сказал в точности то же самое о жителях северных графств.

      Мы вышли в город. Ратуша находилась всего в нескольких улицах от аббатства, на площади неподалеку от еще одного упраздненного монастыря, ныне пребывающего в полном запустении.

      «Совсем недавно в этом городе было полно монахов и священников, – мысленно отметил я. – В ратуше царила такая же суета, как и в королевском особняке, людской поток в дверях не иссякал ни на мгновение».

      Здание показалось мне весьма внушительным, хотя размерами, бесспорно, значительно уступало лондонской ратуше. Я спросил у часового, стоявшего в дверях, как отыскать городского коронера.

      – Его здесь нет, сэр, – ответил солдат, бросив на меня любопытный взгляд. – Но вы можете поговорить с мировым судьей Танкердом.

      Он пропустил нас внутрь, в просторный холл с великолепным расписным потолком. Множество чиновников и купцов стояли здесь, обсуждая свои дела, клерки с озабоченными лицами сновали взад-вперед. Остановив одного из них, я спросил, где находится контора мирового судьи.

      – Сейчас у него встреча с мэром, – сказал клерк. – Вряд ли он вас примет,