Старый дом. Катерина Картуш

нашу встречу, жаждешь показать мне схрон!

      Знаю, где сусаль ты прячешь, сам ковал я тот ларец…

      На картине обозначишь… ключ – хрустальный леденец.

      Мрамор черного надгробья разверзается в ночи.

      Взгляд коварный исподлобья страсть мою не облегчит.

      Вслед тебе иду в могилу, погружаясь в смрадный тлен,

      По костлявому настилу. Пред очами – гобелен:

      Тень неверная за дверью, враг хорониться иль друг?

      Опасаться надо зверю, коль сразил его недуг.

      Кровяные мысли прячет в свете дня алчный глупец,

      Дикой злобою охвачен в полнолуние… подлец.

      Страшным ядом мозг пропитан, нет лекарства от него,

      Век короткий нам отсчитан – злата хочет одного.

      Уберечь себя от зверя не смогли мы – смерть взяла.

      За великую потерю черным словом прокляла

      Ненавистного злодея, неопознанную тварь,

      Разумом кто не владея, с головой полезет в ларь.

      Волдыри покроют тело, жаром выгорит нутро.

      Вот душа уж отлетела – ты придумала хитро.

      Зачем тогда мне руку тянешь, уводя в кромешный ад?

      Мне сердце больше не изранишь, я не вернусь уже назад…

      Служить тебе я стану вечно, надену призрачный венец.

      В сундук полез я так беспечно, теперь и я уже мертвец…

      Глава 13. В психиатрической больнице

      Высокий каменный забор с облупившейся серой краской выглядел довольно уныло. Но особую тоску нагнетало само здание больницы, чьи очертания виднелись в конце длинной вытоптанной аллеи.

      – Кто-то девушку в ресторации зовет, а кто-то в богадельню, – тихо пробормотала Алимпия, всматриваясь вглубь парка. Огромная каменная глыба проступала мутными очертаниями в завесе мелкого пунктира моросящего дождя.

      – Так то ежели «девушку»… – хмыкнул Егор, бодро шагая по аллеи.

      Не желая отставать, Алимпия почти бегом припустила за парнем, перескакивая мелкие лужицы зелеными сапожками. Так и врезалась с разбега в его широкую спину. Аромат апельсиновых корок от черной тужурки защекотал нос.

      – Ап-чхи, – не удержалась, чихнула от души так, что на соседней улице собаки забрехали.

      – Ого, будь здорова! Коли так хворь выгонять – болезни не видать, – подивился Егор. – Вроде как пришли. Глянь, что на столбу написано?

      Придерживая на затылке новомодную шляпку-клош, девушка подняла голову на массивную колонну входного портика. Частые мокрые крапинки осыпали щеки.

      – «Городская психиатрическая лечебница доктора психиатрических наук Генриха Кроненберга», – бойко прочитала вывеску. – Мы рады всем!

      – Что?! Так и написано?

      – Ну, да… так и написано: «Городская пси…»

      – Да не про то спрашиваю, – досадливо перебил Егор, – а то, что «рады всем»…

      Девушка лишь задорно рассмеялась, ступая на широкую ступеньку. Обернулась:

      – Ты идешь?

      Приложив палец к губам, Егор осторожно отступил назад, двинулся за угол четырехэтажного